Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Денис! — неожиданно для себя закричал Борька, приподнявшись на локте. — Может, пойдем еще половим?
— Неохота, — не оборачиваясь, лениво ответил Денис. — Да и куда ее девать?
Между прочим, настоящий рыбак ловит рыбу из-за преданности процессу, а вовсе не для того, чтобы ее съесть. А то что же получается: если карпов продают в магазине, то тогда, значит, никакая рыбалка вообще не нужна? Правда, если честно во всем разобраться, то Борька сейчас и сам не очень хотел идти ловить. Во-первых, в такую жару клев вообще вялый. Во-вторых, ее во время купания распугали. А предложил он Денису идти ловить рыбу, потому что… Борька и сам толком не смог бы объяснить, зачем он это предложил. Но, сказав «а», надо говорить и «б». Борька встал и пошел к палатке за удочкой.
— Борь, а можно я с тобой? — вскочила Маринка.
— Нельзя, — отрезал Борька.
Маринка, конечно, девчонка неплохая, но иногда она бывает жутко надоедливой. Неужели непонятно, что у человека плохое настроение и ему хочется побыть одному?
Минут двадцать Борька и в самом деле добросовестно торчал с удочкой у осоки, но так ничего и не поймал. Только один раз за все время поплавок слегка дрогнул да так и остался неподвижно стоять на воде, как будто попробовавшая насадку рыба хотела таким образом сказать Борьке: «Что это за гадость ты мне предлагаешь в такую жару?!» Тогда Борька спрятал удочку в кусты и решил пойти гулять по окрестностям. Все-таки у капитана Гранта хоть и дисциплина, но с той, что в пионерском лагере, не сравнить. Там и за ворота-то одному выйти нельзя, а здесь — пожалуйста. Капитан Грант только и сказал:
— Уговор: далеко не забредать.
В принципе такой уговор можно понимать по-разному. Ведь нигде не написано, что такое далеко. Скажем, Владивосток от Москвы находится далеко. По сравнению с этим от одного конца острова Хачин до другого вообще не расстояние. А уж от Щучьего озера до других внутренних хачинских озер — Плотвичьего и Белого — тем более. И потеряться тут не потеряешься: остров, дальше берега не зайдешь. Так что Борька вполне мог бы идти, куда бы ему только захотелось, — и все в рамках договора. Если бы капитан Грант придумал границу, до которой можно ходить, то Борька наверняка бы придумал, под каким предлогом эту границу нарушить. Но сказано было просто: «Далеко не забредать». Это следовало понимать так: ты — парень взрослый, сознательный, сам разберешься, что такое далеко, а что такое близко. Я тебе доверяю. А когда доверяют, то доверие нужно оправдывать. Поэтому Борька не пошел ни к Плотвичьему, ни к Белому, а отправился в сгоревший лес, вплотную подступавший с запада к Щучьему озеру.
Сгоревший лес только назывался лесом. А на самом деле это было огромное черное поле, на котором частоколом торчали черные, обуглившиеся стволы деревьев. Даже не стволы, а остатки стволов. Только немногие из них были выше Борьки, большинство доходило ему до плеча, а некоторые только до колена. И ничего больше, даже трава не росла. А ведь сколько уже времени прошло.
Лесник Виктор Павлович рассказывал, как тут все было, когда случился этот пожар. Первыми почувствовали его лесные насекомые — всякие мошки и комары. Сплошной полосой тянулись они над самой поверхностью озера, спасаясь от нестерпимого жара. А вода в озере как будто вскипела. Только не от высокой температуры. Это рыбы дружно поднялись на самую поверхность. Им даже не нужно было выпрыгивать, чтобы поймать мошек; стоило только высунуть голову да открыть пасть пошире. Борька, конечно, понимал, что рыба — она и есть рыба и от нее трудно ждать сочувствия погорельцам, но все же такое поведение ему не нравилось. Когда рыба ловит насекомых, выпрыгивая высоко над водой, — это честное соревнование. Такое же, как у человека с удочкой и той же рыбы. Кто окажется более ловким и изобретательным, тот и побеждает. А рыбье поведение во время пожара Борька мог сравнить только с браконьерством, когда речку целиком перегораживают сетью. Когда такое случается, то рыбы, надо думать, возмущаются.
Вслед за насекомыми появилось лесное зверье. Мыши и зайцы, белки, лисы, косули, кабаны — звери, в обычное время равнодушные друг к другу и злейшие враги, вместе бежали от общей беды, прыгали в воду, пытаясь вплавь добраться до противоположного берега, спастись от огня…
— В тот раз отделались сравнительно малыми потерями, — сказал Виктор Павлович, — очаг удалось локализовать. А вообще практически каждый год горим.
— От молний? — спросила Лена Новичкова.
— Бывает, что и от молний, — согласился лесник. — Но все же чаще от вашего брата — туриста. Про вас я, конечно, не говорю, — поправился он тут же, — вы все делаете, как положено. Но люди-то разные. Пожгут костер да и бросят, не загасив. А тут ветерок… Вот и готов пожар.
Борька сразу вспомнил тех «тоже туристов» около базы «Чайка». «Картошки запечем! И к картошке у нас еще есть!..» Эти уж наверняка не будут окапывать костер. Он провел ладошкой по обгоревшему, мертвому стволу. Такие же черные обломки стройными рядами уходили вдаль — насколько Борька мог видеть. Ничего себе, «малые потери»! Значит, бывают еще и большие. А чтобы не было, нужно всего-то навсего внимательно следить за костром. И еще — за теми, кто не желает этого делать.
В этот день к списку возможных Борькиных профессий, кажется, прибавилась еще одна…
Насчет того, что на Щучьем озере не потеряешься, Борька, похоже, ошибся. На вечернем построении не оказалось Маринки Мыльниковой. Борис Нестеров уже совсем было открыл рот, чтобы отрапортовать: «Второй отряд в полном составе…», и только тут обнаружилось, что состав-то не полный.
— Может, в палатке сидит? — растерянно спросил он у стоящего рядом Борьки.
— Она не в палатке — в воде сидит, — хихикнул за Борькиным плечом Сашка-молчаливый.
— Как в воде? — хором переспросили оба Бориса.
— А вот так, — опять засмеялся неожиданно обретший под конец путешествия голос Сашка. — Она на ту сторону умотала и полезла тайком купаться. Голой. А я ее выследил и манатки на дерево запрятал. Будет знать, как нарушать!
Маринка, конечно, дает! Борька и сам не такой уж поклонник дисциплины, но самовольное
