Экзорцизм (или изгнание дьявола), который не следует путать с первоначальной формулой отречения, сначала, по–видимому, проводился только в особых случаях, например, с одержимыми. Но после Карфагенского собора в 256 г. он становится постоянной составляющей церемонии крещения, предшествует собственно крещению, а иногда, похоже, несколько раз повторяется в ходе наставления новообращенного. Для того чтобы полностью понять суть этого обычая, следует вспомнить, что ранняя церковь считала делом рук сатаны всю систему языческого идолопоклонства, которую справедливо ненавидела как одно из величайших преступлений[470]. Языческие божества хотя и были при жизни выдающимися людьми, но в том, что касается оживляющего их принципа, отождествлялись с бесами — либо падшими ангелами, либо их отпрысками. Считалось, что эти бесы, как мы можем понять из многих отрывков Иустина, Минуция Феликса, Тертуллиана и других, носились в воздухе, бродили по земле, обманывали и мучали людей, овладевали ими, побуждали приносить себе жертвы, прятались в статуях, говорили через оракулов, направляли полет птиц, очаровывали и занимались некромантией, творили ложные чудеса, возбуждали гонения против христианства и, по сути, поддерживали всю систему язычества со всеми ее заблуждениями и пороками. Но даже эти злые духи были подвластны могуществу имени Иисуса. Тертуллиан открыто призывает оппонентов–язычников привести бесноватых на суд и утверждает, что духи, которыми они одержимы, будут свидетельствовать об истинности христианства.

Появление крестных[471], впервые упоминаемых у Тертуллиана, без сомнения, было связано с крещением младенцев и было призвано обеспечить воспитание христиан, хотя и не освобождало верующих родителей от данной обязанности.

Крещение могло проводиться в любое время, но обычно бывало приурочено к Пасхе и Пятидесятнице, а на Востоке — и к Богоявлению, что придавало ему большую торжественность. Любимым часом была полночь, в свете факелов. Сначала крестили мужчин, потом женщин. В течение следующей недели крещенные, в знак чистоты, носили белые одежды.

Специальные часовни для крещения, или баптистерии, впервые появляются в IV веке, и многие из них до сих пор сохранились в Южной Европе. Крещение можно было совершать в любом месте, где, как говорит Иустин, «есть вода». Однако Киприан в середине III века и псевдоапостольские постановления требуют, чтобы вода прежде была освящена, только тогда она сможет стать средством передачи очищающей энергии Духа. Это соответствует освящению хлеба и вина в вечере Господней и не предполагает никакого преображения вещества.

Этот обряд считался в древней церкви таинством рождения свыше, или возрождения, торжественным обрядом посвящения в Христианскую Церковь, допуска ко всем ее благам и всем ее обязанностям. Предполагалось, что ему предшествует, в случае со взрослыми, наставление со стороны церкви и покаяние в вере (то есть обращение) со стороны крещаемого; в завершение и запечатление духовного процесса возрождения ветхий человек погребался и новый человек воскресал из водной могилы. Результат этого процесса состоит в прощении грехов и наделении Святым Духом. Иустин называет крещение «водным омовением для прощения грехов и рождения свыше» и «омовением обращения и познания Бога». Часто его называли также просвещением, духовным обрезанием, помазанием, запечатлением, даром благодати, символом искупления, смертью для греха и т. д.[472] Тертуллиан так описывает его действие: «Когда душа приходит к вере и преображается через возрождение водой и силой свыше, она открывает, после снятия покрова древнего тлена, свой свет во всей его полноте. Она принимается в общение Святого Духа; и за душой, объединенной со Святым Духом, следует тело». Тертуллиан уже склоняется к представлению о магическом воздействии воды крещения. Однако субъективное условие покаяния и веры требовалось повсюду. Крещение было не просто актом Бога, но в то же время и самым торжественным признанием подчинения человека Богу, обетом на жизнь и на смерть, обещанием жить с этих пор только для Христа и Его народа. Соблюдение этого обета было условием дальнейшего пребывания в церкви; за его нарушением следовало либо покаяние, либо отлучение.

На основании Ин. 3:5 и Мк. 16:16 Тертуллиан и другие отцы церкви говорили о необходимости крещения для спасения. Климент Александрийский предполагал, так же как римлянин Ерма и другие, что даже святые Ветхого Завета были крещены в аду Христом или апостолами. Но делалось исключение в пользу кровавого крещения мученичества, компенсировавшего недостаток крещения водного. Это решение нашло выражение впоследствии в учении евангелических церквей, утверждающих, что причиной осуждения является не отсутствие крещения, а пренебрежение им[473].

Считалось, однако, что действие крещения распространяется только на грехи, совершенные до его принятия. Поэтому часто таинство откладывалось[474], и Тертуллиан искренне рекомендует это, хоть и осуждает, когда такое поведение сопровождается моральным легкомыслием и высокомерием[475]. Многие, подобно Константину Великому, откладывали крещение до болезни и смерти. Они предпочитали риск умереть некрещеным вечному пренебрежению благодатью крещения. Крещение на смертном одре было тогда тем же, чем сегодня является отпущение грехов перед смертью.