Но если отставить дары, Калипсо явно не желала его видеть. Раз он осмелился сунуть голову в пещеру, так она просто взбесилась, разоралась и начала бросаться горшками.

Она определенно была настроена против него.

В конце концов он оборудовал себе постоянный привал недалеко от тропы, на границе между пляжем и холмами. Достаточно близко, чтобы ходить за едой, но достаточно далеко, чтобы не попадаться на глаза и под горячую руку Калипсо.

Лео соорудил из палок и брезента навес. Вырыл яму для костра. А из прибитых к берегу обломков деревьев и отмерших кедровых ветвей оборудовал себе даже подобие скамейки и рабочего стола. Часами он отлаживал архимедову сферу, вычищая и чиня ее круги. Сделал компас, правда, эта дурацкая иголка крутилась как сумасшедшая, куда бы он ни пошел. Из чего он вынес предположение, что GPS-навигатор здесь тоже был бы бесполезен. Этот остров был создан так, чтобы не быть отмеченным на какой-либо карте, вечная тюрьма для его жителей.

Он вспомнил про старую бронзовую астролябию, подобранную в Болонье, – ту, что, как сказали карлики, сделал сам Одиссей. У него возникло стойкое ощущение, что Одиссей, конструируя ее, думал как раз об этом острове, вот только, к великому сожалению Лео, он оставил астролябию на корабле, в столе Буфорде. Да и потом, карлики утверждали, что прибор не работает. Что-то насчет недостающего кристалла…

Он брел по пляжу, гадая, зачем Хиона отправила его сюда – если предположить, что то, что он приземлился живым, не было случайностью. Почему просто не убить его? Может, Хиона хотела навечно отправить его в лимб? Наверное, она понимала, что боги сейчас не в той кондиции, чтобы обращать внимание на Огигию, и магия острова нарушилась. Поэтому Калипсо продолжала быть здесь пленницей, а волшебный плот для Лео так и не появился.

А может, магия острова как раз работала на отлично. Боги наказывали Калипсо, отправляя к ней крутых храбрецов, которые сматывались, стоило ей в них влюбиться. Вдруг в этом и была вся проблема? Калипсо никогда не влюбится в Лео. Она хотела, чтобы он покинул остров. Получался идеальный заколдованный круг. Если в этом и состоял план Хионы… Вау. Обходной маневр на пять с плюсом.

В очередное неизвестное по счету утро Лео сделал открытие, от которого сложностей лишь прибавилось.

* * *

Лео гулял по холмам, следуя течению маленького ручейка, берущего начало между двумя высокими кедрами. Ему нравилось здесь – это было единственное место на Огигии, откуда не было видно моря, и можно было представить, что он никогда и не застревал ни на каком острове. В тени деревьев он чувствовал себя почти как в Лагере полукровок, когда шел через лес к бункеру номер 9.

Он перепрыгнул ручей, но неожиданно вместо приземления на мягкую землю подошвы его ног ударились обо что-то твердое.

ДЗЫНЬ!

Металл!

Придя в невероятное возбуждение, Лео голыми руками начал разрывать перегной, пока не заметил бронзовый блеск.

– Обалдеть, – извлекая из земли разную твердую мелочевку, он хихикал как безумный.

Лео представить не мог, как она здесь оказалась. Гефест всегда выбрасывал из своей божественной мастерской сломанные детали, насыщая землю металлическим мусором, но каковы были шансы, что они упадут на Огигию?

Лео достал связку проводов, пару разводных ключей, вполне рабочий поршень и даже несколько кованых пластин небесной бронзы – самая маленькая была размером с подставку под пивной бокал, самая большая – с боевой щит.

Немного – не сравнить с бункером номер 9 и даже с его запасами на борту «Арго-II». Но нечто куда большее, чем песок и камни.

Он посмотрел вверх, на подмигивающие сквозь кедровые ветви солнечные лучи.

– Пап? Если это ты отправил мне все это – спасибо. Если нет… ну, все равно спасибо.

Он собрал свой вырытый клад и понес его к разбитому лагерю.

После чего дни побежали еще быстрее и стали куда более шумными.

Первым делом Лео построил из кирпичей печь – каждый кирпичик он выпек из грязи собственными руками. Затем нашел большой камень, который мог послужить неплохим основанием для наковальни, и вытащил из пояса кучу гвоздей, чтобы выплавить из них лист для ковки.

Когда с этим было покончено, он приступил к обработке найденной небесной бронзы. Каждый день его молот бил по бронзе, пока каменное основание наковальни не раскалывалось, либо гнулись щипцы, либо у него заканчивались дрова для топки.

Каждый вечер он в изнеможении падал, весь в поту и саже, но чувствовал себя при этом превосходно. По крайней мере он был при деле, пытался найти выход.

Впервые Калипсо пришла к нему, и этот визит был вызван желанием пожаловаться на шум.

– Дымишь и разводишь огонь! – возмущалась она. – Целыми днями бренчишь своим железом! Распугал всех птиц!

– О нет, бедные птички! – проворчал в ответ Лео.

– Что ты вообще пытаешься сделать?

Он поднял взгляд и едва не ударил молотом себе по большому пальцу. Он так долго видел лишь металл и огонь, что успел забыть, какой красивой была Калипсо. Раздражающе красивой. Она стояла вся такая из себя, с искрящимися на солнце волосами, развевающимися полами юбки и с зажатой под мышкой корзинкой с виноградом и свежим хлебом.

Лео попытался не обращать внимания на урчание в животе.

– Я пытаюсь убраться с этого острова, – ответил он. – Ты ведь этого и хочешь, не так ли?

Калипсо нахмурилась и опустила корзинку у его скатанной в рулон постели.

– Ты не ел два дня. Сделай перерыв и поешь.

– Два дня? – Лео даже этого не заметил, что его удивило, так как он любил покушать. Но еще больше его удивил тот факт, что это заметила Калипсо.

– Спасибо, – пробормотал он. – Я… ну… постараюсь стучать потише.

– Хм! – Его слова ее явно не впечатлили.

Но больше она ни разу не пожаловалась на шум или дым.

В следующий ее визит Лео накладывал последние штрихи на свой первый проект. Он не замечал ее, пока она не встала прямо перед ним и не заговорила.

– Я принесла тебе…

Лео от неожиданности подпрыгнул, выронив щипцы.

– Бронзовые быки, ты в своем уме?! Не подкрадывайся ко мне так!

Сегодня Калипсо была в красном – любимый цвет Лео. Но это не имело к делу никакого отношения. Ей очень шел красный. Опять-таки, это было неважно.

– Я не подкрадывалась, – ответила она. – Я принесла тебе это.

Калипсо показала ему новую одежду, аккуратно сложенную и переброшенную через руку: новая пара джинсов, белая футболка, армейская куртка… Стоп, это была его одежда, вот только это было невозможно. Его куртка сгорела месяцы назад. Ее даже не было на нем, когда он приземлился на Огигии. Но одежда, которую держала Калипсо, выглядела точь-в-точь как та, что он надел в день своего прибытия в Лагерь полукровок, – только была чуть больше и совпадала с его нынешним размером.