день — с восьми до восьми. Приходи в этот промежуток, говори, что вот он ты тут, ну и они какого-нибудь сотрудника обеспечат, чтоб моё бессмертие просвещал.

Удобно, оценил я, но сегодня — распрощался. Не хочу учиться, хочу в баньку Зеленюковскую. И поваляться, в потолок поплевать.

— Допуск до лабораторий у вас есть, единственное — к охране на втором уровне подходите на всякий случай, — озвучил Сеня.

— Это хорошо, — отметил я. — Тогда пойду я, наверное.

— Дорогу…

— Не заблужусь, — фыркнул я. — Единственный вопрос — кто такой Петрович, который лучше вашей Ольги помогает? — напоследок заинтересовался я.

— Э-э-э… Медика? Петрович? — задумался Сеня и ухмыльнулся. — Наверное, вы про Атнона Петровича, старосты Грязей?

— Понятия не имею, Ольга так сказала.

— Некромаг-призыватель он, насколько я знаю, — ответил хоббит, на что я кивнул, да и сиганул в трубу лифты.

Ну, примерно так и думал. Но староста? Надо в эти Грязи заехать, хотя в карте название вроде другое. Интересно.

В общем, топаю я, уже из Меллорна выперся, к байку только подхожу, как выкатывается ко мне гоблинша.

— Уф, еле догнала, — выдохнула Ленка. — Долговязый, — то ли похвалила, то ли не очень она.

— Я и быстрее могу, — погордился легконогий я. — Ты сама — как? — проявил я охерительную деликатность, явно испортив девчонке настроение.

Судя по смурневшей мордашке — точно. Но сволочизм, такт и добрый нрав Кащея — проблемы окружающих, мысленно пожал я плечами.

— Нормально, — буркнула рыжая, махнув рукой. — Трофеи твои, Кащей.

— Да, помню. Думал в следующий раз поскандалить и проценты сложнонакопительные требовать, — покивал я. — Не вижу, — ехидно сложил я лапы на груди.

— Да… Ты… там много! — возмущённо заподпрыгивала девчонка.

Ну, хоть не депрессует. И подпрыгивает забавно, оценил злобно-психоаналитический я, широко лыбясь.

— А ты — мелкая, — продолжил я, ещё полюбовался подпрыгиваниями и размахиваниями ручками. — Веди уж, сам заберу.

— Пойдём, — буркнула гоблинша.

И недалеко, метрах в двухстах, оказалась то ли караулка, то ли казарма. Заныкалась в складах первого яруса торгового городка, хрен найдёшь.

Какие-то типы на нас вообще, и на меня в частности позыркали, но я позыркал гораздо ласковее, и зыркать перестали.

А Ленка на тележке из каких-то недр выкатила здоровенный деревянный ящик. Побольше её размерами, так что точно бы не допёрла.

— Почищено, заряжено, — буркнула она. — Всё тут. Сейчас открою…

— Верю, — отмахнулся я, прихватывая ящик тросом. — И зря валандались. Я не пользуюсь.

— Даже если на обмен — не зря!

— Тоже верно. Спасибо.

— Тебе спасибо! И Кащей… — замялась зелёная.

— Ммм?

— Я… Спасибо тебе большое, — выдала Ленка.

— Пожалуйста тебе большое, — ответил я. — Ладно, пойду я.

— Удачи.

— И тебе.

И утопал. Блин, надеюсь у меллорнских служба мозгоправов сносная. Девчонка-то молодая, хоть и старается надуваться, это хорошо заметно. А ПТСР вещь… весёлая, оскалился я, шуганув пару невинных прохожих. Не специально, сами под улыбку подвернулись, да…

В общем, весело, но молодой девчонке не стоит. Гробанётся нахрен, а кто ещё будет так смешно подпрыгивать, уже с улыбкой, а не оскалом рассуждал я, садясь на байк.

И двинул в Зеленюки. Врубив Королеву Аграйла, с Поляны Скрипача. Как-то… ну навеялось, что ли, да.

И прикидывал, придерживая ящик с сокровищщами. Что-то у меня этого добра скапливается неприлично много.

Свинотрахи не кончаются, трофеи копятся, пригорюнился я. И арискинцам отдавать не стоит — я и так их субсидировал солидно. А куда это барахло девать — непонятно. Хоть учись чахнуть, как правоверный Кащей. Ладно, разберёмся. Будет в домике мешать — выкину нахрен, логично рассудил я.

30. Тяжесть бессмертная

Добрался я до Зеленюков, закинул барахло в мимика и… через четыре часа вернулся, за стрелялом. Денежки мне оказались нужны, но не на глупости какие.

Моё бессмертие изволило париться. Не в переносном смысле, хотя и это было… наполшишечки, да. А нормально решил попробовать банно-парные услуги зеленюковского комплекса. А то как будто не Зеленюках живу, а в Меллорне каком-то засратом, да.

В общем, парился я сутки, расслабляясь и вообще. Прада, от массажа пришлось отказаться — но обошлось без травм массажиста, уже неплохо!

Сауны всякие, парилки — хорошо, в общем. И в бассейнах наплавался, хотя плавучесть меня была мягко говоря отрицательной, даже в самом “очеловеченном виде”. Повесился ради интереса — полторы сотни кило, притом, что сознательно себя “обезтросил”. Что плотность тощей тушки делало соответствующей, ну и плавать мне теперь только тросами по дну перебирая.

Ну и не страшно, в общем-то. И булькать с дна получается очень проникновенно и по-кащейски, факт.

И направился я в Меллорн, учиться. Добрался до него, да и до второго яруса без проблем. Ну, свинотрахи какие-то зыркали, умеренно-злобно. Ну и свиней им побольше и вообще — счастья в личной жизни.

А на втором ярусе я стал прикидывать — а куда мне, собственно, в первую очередь?

— Эм-м-м… — проблеял охранник-эльф, которому я уже с минуту улыбался и махал лапой, предаваясь раздумьям. — У вас всё в порядке?

— У меня — да, — широко улыбнулся я. — А у тебя?

— Уже не уверен, — пробормотала эльфятина, под кивки напарника-человека.

Чем меня порадовали искренне: галочку в графе “ежедневное злодейство” я поставил с чистой совестью.

— Вам нужно сопровождение? — помог ушастому человек.

— Не особо. Куда идти — помню. А теперь и знаю — куда, — оповестил я.

И потопал в обитель местного хакерья. Потому что “вам вообще недоступно” от Матвея — это, извиняюсь, как? Я может, по сетке хочу поползать, по порносайтам небывальским или вики какой. Не особо нужно, но “вам нельзя” — попирает моё всё!

Да и практическое применение очень вкусное, так что желаю, бурчал я себе под нос, вщемливаясь в соответствующую лабораторию.

Начальником, кстати, на удивление был “почти” не маг, а больше как раз какой-то прогер, как я понял, устраивая бедолаге допрос с пристрастием. Он думал от моей бессмертной персоны отделаться какими-то сотрудниками, но это он погорячился.

Я сначала ему мозг выем, а потом можно и подчинённым. Согласно субординации.

— Артём, всё это замечательно. Как и то, что бинарная кодировка адаптируется под сеть небывальщины, — прервал я рассказчика после десяти минут наукообразного блеяния. —