— Моя мать умерла в тысяча девятьсот девяносто восьмом, — сказал Дэвид. — Ты бы ей очень понравилась. И ее бы весьма заинтересовало выбранное тобой занятие.

— Вот только она вполне могла не одобрить само мое существование. — Элен улыбнулась, показывая, что Дэвиду не о чем тревожиться, потому что все это на самом деле не имеет для нее никакого значения, она ведь не какой-нибудь озабоченный проблемами семьи подросток, что все это давным-давно в прошлом.

— И тем не менее, — откликнулся ее отец и прикусил нижнюю губу. — И тем не менее… — Вдруг он посмотрел на наручные часы. — Ох, мне надо спешить. Очень рад был встрече. Надеюсь, мы это повторим. И конечно же, мне бы хотелось по возможности познакомиться с твоим будущим мужем. Патрик, ведь так? Ну, если ты сама того пожелаешь.

Ох, как все это было странно, до ужаса странно! Как окончание свидания, назначенного через Интернет, из тех, когда мужчина пытается добиться второй встречи, хотя совершенно уверен в том, что никаких шансов у него нет, но все же не готов уйти, не предприняв попытки.

— Конечно! — ответила Элен, фальшиво улыбаясь.

Дэвид расцеловал их обеих и ушел, задержавшись лишь у стойки, чтобы быстро оплатить их счет. Он явно был из тех мужчин, которые всегда, просто машинально, оплачивают счета.

— Ну и что ты о нем скажешь? — спросила Анна, не отрывая взгляда от спины Дэвида, выходившего из кафе.

Он не оглянулся. Дэвид уже смотрел на ходу на экран своего iPhone. А вот в прекрасных фиолетовых глазах матери Элен увидела нечто такое, что напомнило ей взгляд Патрика на могиле Колин. Была ли это острая тоска? Или что-то еще?

Это вызвало у Элен раздражение.

— А ты была на их свадьбе? — внезапно спросила она.

— На чьей свадьбе?

— На его. Когда Дэвид женился на Джейн.

— О-о. — Анна приняла свою обычную позу, и ее голос упал на пару октав. — Ну, вообще-то, была. Мел, Пип и я — мы все там были. Мы же учились все вместе. Ужасный был день. Я так плохо себя чувствовала.

— Потому что считала себя виноватой?

— Нет. Просто уже три месяца я носила тебя.

— Ох, мама!

А если бы бедная девушка узнала, что одна из ее гостей беременна от ее жениха?

— Я не совсем понимаю, почему ты ведешь себя так, словно для тебя все это сюрприз, — сказала ее мать. — Ты же всегда знала, что он женился на ком-то еще.

— Ну да, знала, — кивнула Элен. — Извини. Просто не подумала о том, что ты могла присутствовать на его свадьбе.

Элен уже поняла, что именно делает. Она слишком отчетливо отождествила себя с той невестой. И случилось это потому, что бессознательно… Нет, вполне осознанно беспокоилась о том, что, возможно, собирается замуж за человека, который до сих пор любит другую женщину, пусть даже и давно умершую.

— А ты никогда не думала о том, чтобы сообщить ему о своей беременности? — спросила Элен.

— Нет, — ответила Анна. — Я и самой себе не признавалась, насколько он меня интересует. Подавляла это чувство, если пользоваться твоим профессиональным языком. Изображала из себя крутую феминистку, которая просто хочет иметь ребенка.

«Но ты мне нравилась, пока была крутой феминисткой, — подумала Элен. — Мне нравилось, что ты так сильно отличаешься от меня. Для меня это много значило».

— Я полагала, тебе все это может показаться весьма романтичным, — продолжила Анна. — Думала, это как раз то, что надо! Даже говорила Пип и Мел, что тебе это должно понравиться. А ты так странно ко всему отнеслась, явно негативно. И это моя дочь, мисс Сама Положительность! Мисс Я-Обнимаю-Весь-Мир! Даже ненормальную преследовательницу своего жениха! Ну а как насчет небольшой доли сочувствия к собственной матери?

— Мои гормоны… — осторожно начала Элен.

— Ох, умоляю! Не надо подсовывать мне гормоны!

— Ладно, — кивнула Элен. И тут она поняла, что должна сказать. Ведь ее мать только что познакомила ее с каким-то новым мужчиной. — Он очень милый. В смысле Дэвид. Обаятельный. Хорош собой. Он мне действительно понравился.

Это было не такой уж и неправдой.

Элен как будто включила электрическую лампочку. Ее мать просияла:

— Я так и знала!

И следующие полчаса они провели в сравнении положительных качеств Дэвида с качествами других мужчин, с которыми у Анны случались романы.

— Разумеется, ни у кого из этих бедняг никогда и единого шанса не было, — констатировала Анна. — Теперь я это понимаю. Да и откуда бы взяться, если я всегда любила только твоего отца? Я подсознательно оставалась в прошлом, ведь так? Мне нужно было позволить тебе загипнотизировать меня! Ты смогла бы вытащить на свет все эти проблемы.

— Да такое уже миллионы лет случается, — усмехнулась Элен.

Ей было почему-то приятно видеть роскошный блеск глаз матери, когда та произносила слово «проблемы». Хорошо бы, Анна теперь начала проявлять уважение к гипнотерапии.

Но вот наконец Элен остановила машину перед своим домом и посмотрела на ярко освещенные окна.

Больше не придется нащупывать в темноте ключ и скважину. Фонарь над крыльцом сломался уже много лет назад, но, как и другие вещи в доме, он был тихо, незаметно, самым волшебным образом исправлен Патриком в течение недели после его переезда.

Элен рассмеялась, заметив силуэты Патрика и Джека, промелькнувшие в одном из окон; оба размахивали руками. «Мы дома, — мысленно сказала Элен своему малышу. — Похоже, твой папа и старший брат еще не спят».

Она прижала ладонь к животу и вдруг, словно получив послание из будущего, почувствовала болезненное жаркое покалывание в груди. Для Элен было открытием, что ее тело может испытывать настолько новые ощущения.

— Эй, там, внутри! — На этот раз Элен заговорила вслух. — Странная боль, а? Но все в порядке, я ничего не имею против. Ты там сиди спокойно. Продолжай расти.

На нее вновь нахлынула ослепительная радость. Малыш. Святые небеса, у нее ребенок от мужчины, который ее обожает! И все остальное просто не имеет значения.

С каждым днем я становлюсь все лучше и лучше.

Формула самовнушения, разработанная известным французским психологом и фармацевтом, «отцом самогипноза» Эмилем Куэ (1857–1926) и ставшая классической

— Джек, ты хорошо спал? — спросила Элен.

Было утро вторника, и они с Джеком и Патриком завтракали. Патрик читал газету, а Джек вел себя непривычно тихо. Обычно он буквально кипел за завтраком, как будто за ночь ему в голову пришло великое множество мыслей и все они просились наружу, пока он жевал кукурузные хлопья. В это же утро он просто уныло болтал ложкой в чашке, и Элен заметила легкие тени под его глазами. Они выглядели в особенности неуместно на свежем мальчишеском лице.