«Придёт такой упырь в твой дом и будет с наслаждением резать твоих детей! – подумал он, но постарался спрятать свои эмоции под маской взаимопонимания. – Чёртова политика! В ней всё время приходится ощущать себя по горло в дерьме!»

– Но вы ещё недостаточно могущественны, чтобы диктовать свою волю всему человечеству! – возразил Джим.

– Это время не за горами! – отозвался Джамал. – Мы уже преподали Америке маленький урок! Аль-Каида не прощает предательства! Придёт время, и человечество содрогнётся от ужаса! Те, кто не пойдёт с нами и не примет нашу волю, упадут под безжалостным мечом Великого Хаоса!

– Но пока ещё не пришло это время, нам нужно помогать друг другу! – проклиная себя, Джим улыбался этим двум нелюдям.

– Чего же хочет толстый дядюшка Сэм? – на губах Хасана мелькнула презрительная улыбка.

– Об этом я уполномочен говорить только с Махмудом! – Смайлз поднял открытые ладони, как бы останавливая последующие вопросы.

Джамал с Хасаном переглянулись. Презрительно хмыкнув, Хасан стал наливать себе в чашку ароматный чай.

– Если тебе нужно говорить с Махмудом, зачем к нам пришёл?

Джим вытер платком пот со лба. С одной стороны, он не имеет права разглашать государственную тайну. С другой стороны, он должен привести достаточно веский аргумент, чтобы встреча с Махмудом состоялась. Ученые в лаборатории Комитета Национальной Безопасности США не продвинулись ни на йоту в разгадке секрета каменного куба. Больше того. Они с удивлением обнаружили, что камень оказался обработанным не тысячи лет назад, а буквально вчера, и лишь был искусственно закопчен и испачкан землей. У руководства операцией «Прометей» даже волосы на голове зашевелились, когда они подумали о том, что русские подсунули им пустышку. В очень узком кругу было принято решение не ставить в известность Хозяина. Пусть думает, что работы с камнем продолжаются. Их нужно ещё больше активизировать. Тем временем из секретных архивов, вывезенных из гитлеровской Германии, появилась информация, что тайну камня могут открыть Хранители. Искать их самостоятельно – дело безнадёжное! Немцы за время войны пропустили через своё сито миллионы людей, надеясь на случайность, но это ничего им не дало. Из архивов также стало также известно, что за Хранителями тысячи лет охотятся так называемые Разрушители. Разгром фашистов не позволил им продолжить эти поиски. Поэтому сейчас и было принято решение искать тех, кто провозгласил своей главной миссией разрушение. Поэтому Джим Смайлз, как участник разработки операции «Прометей», был направлен от ЦРУ на встречу с Махмудом Эль-Хасини. Если он и его люди смогут реально помочь в раскрытии тайны камня, то потом они, конечно, подлежат полной и тайной ликвидации. Тайна предполагает очень узкий круг носителей информации.

Джим ещё раз обтёр платком пот со лба.

– Дело в том, что та информация, которую я намереваюсь сообщить Махмуду, носит весьма секретный характер! И поверьте, что если мы пошли на такой контакт с вами, то здесь затронуты интересы как нашей, так и вашей стороны! Мы считаем, что только Махмуд может знать, как решить ту проблему, которая возникла у нас! От лица Соединённых Штатов я уполномочен обещать вам любую поддержку, как политическую, так и материальную!

– Неужели всё так серьёзно? – недоверчиво спросил Джамал.

– Я не вправе отвечать! Если Махмуд посчитает нужным поделиться с вами полученной от меня информацией, то вы сами оцените её значение и масштаб!

– Мы подумаем над твоими словами! Ответ ты получишь через два дня! Мы позвоним тебе!

Поняв, что переговоры окончены, Джим с трудом поднялся на затёкшие с непривычки ноги и почувствовал, как в мышцах началось жжение от начавшейся циркуляции крови.

Хасан с Джамалом, улыбаясь, наблюдали за побледневшим янки, для которого сейчас сделать шаг было мучительно больно.

«Придёт время, и я вам припомню это унижение!» – подумал Смайлз. Пересилив себя, он сделал первый шаг как по раскалённым углям, потом второй. Заставил себя слегка присесть, чувствуя как жжение уходит.

– С непривычки ноги немного затекли! – улыбаясь, сказал он.

– Ничего! Со временем привыкнешь! – сверкнул длинными острыми зубами Джамал.

«Чтоб вы сдохли!» – подумал Джим.

«И тебе того же!» – подумал Джамал.

Осенняя Одесса уже не напоминала тот летний муравейник, когда гостей с Севера становилось чуть ли не вдвое больше, чем местных жителей. Солнце всё ещё стояло высоко. Днём иногда было даже жарко, но печать осени уже чувствовалась по тому, что пляжи уже были полупустыми. В трамваях, идущих в сторону Фонтанов, появились свободные места. По утрам толпы школьников спешат в школы на уроки, и лишь отдельные маленькие босяки курят одну сигарету на троих, пытаясь доказать друг другу свою «крутизну». На Привозе стоят грузовые машины, с которых местные селяне по дешёвке распродают осенние дары полей. Они почти безошибочно определяют в толпе россиян, всё еще путающихся в курсе гривны к рублю, и удивлённо переспрашивающих цену на помидоры, которую продавцы называют в копейках. В России цены в копейках уже давно забыты, и операции с мелочью вызывают раздражение как у продавцов, так и у покупателей. Инфляция!

Возвращаясь из школы домой, Аня заглянула на рынок. И, хотя основная масса продавцов уже упрятала товар до утра в свои приросшие к асфальту фургоны, некоторые ещё коротали время в беседах с соседями. Цены на товар в такое время, как правило, были самые низкие, потому как лучший товар раскупили ещё с утра, а оставшийся если не отдашь по дешёвке, то завтра выбросишь задаром.

– Подходи, красавица! – ласково ворковал джигит под большой плоской кепкой, едва скрывавшей его огромный нос. – Скажи, дорогая, что ти хочешь? Я для тебя всё сделаю! Вах! Какой женщина! – призывал горячий кавказский парень в свидетели соседей по ряду. – Нэт! Нэ говори ни слова! – складывал он умоляюще волосатые руки. – Сам угадаю, чего хочешь! – с этими словами он, жестом фокусника, достал из-под прилавка новенький цветастый пакет и начал в него складывать крепкие красные помидоры, пупырчатые огурчики, петрушку, разную зелень, которая благоухала лучше всякого букета. Прежде, чем отдать пакет, продавец воскликнул: – Скажи, красавица! Как твоё имя?

– Аня! – рассмеявшись, ответила молодка, у которой от смущения покраснели щёки и ещё ярче стали голубые глаза.

– Анечка! Не обижайся! Дай я тебя в щёчку поцелую! Хлебом клянусь, не обижу! – он гордо выпятил грудь, приложив руку к сердцу.

Сверкнув белозубой улыбкой, Аня рассмеялась и слегка наклонилась над прилавком, подставив джигиту щёчку для поцелуя. Нежно взяв её за плечи, ара поцеловал её в одну, потом в другую розовую щёчку, похожую на персик.

– Анечка! Меня зовут Авик! Теперь ты моя самая дорогая покупательница! Денег мне не нужно! Только один твой поцелуй! – объявил он под одобрительные аплодисменты и выкрики своих земляков, сидевших за соседними прилавками.