– Бур-бур гыр тарам! Шарекам ол ту! – увидев, что я отползаю, повторил он и сделал руками движение, как будто что-то снимает с себя.

Хочет, чтобы я разделась? При всех, при них? А рожа не треснет, человек? Хоть одежда у меня и рваная, но вылезать я из нее не собираюсь! Сначала вам придется меня убить!

Похоже, жирный понял, что ничего не выйдет, или ему просто надоело, и он отдал короткий приказ своим людям, которые стояли у меня за спиной. Те разом вытянули правые руки, намереваясь схватить меня за плечи. Дурни! В академии за бои в помещениях у меня всегда было – «отлично»! Я уже давно спланировала возможную драку и, ощутив изменение в эмоциях охранников, нырнула вниз, устремляясь к стоявшим на скамейке кувшинам. Отличные какие! Тяжелые! И ручки – ухватистые!

Хрясь!

Первый жирдяй-охранник, ринувшийся за мной, получил с разворота дном кувшина прямо в лоб! Кувшин – вдребезги! Осколки и вода из него – во все стороны! Жаль, что не мозги! Глаза у охранника съехались к переносице, и он плашмя, лицом вперед и брякнулся. Не сгибаясь. Доской.

– Хрясь!

Второй охранник попытался увернуться. Зря. Получил кувшин не в лоб, а в висок. Тоже рухнул – подрубленным деревом.

– Ва-айя-а-а я-а-ай! Я-а-а-вай-вай-вай! – оглушающе завизжала перепуганная старуха.

Ее я успокоила ударом ноги в грудь, с разворота. Злая магесса пролетела над скамейкой и врезалась спиной в шкаф, вызвав ливень из банок и бутыльков, с чпокающими звуками разбившихся на каменном полу. Резко запахло какими-то травами. Я в куче осколков и подхватила с пола два горлышка от разбившихся стеклянных бутылок. Сжимая их в руках, развернулась к главному толстяку, прикидывая – где будет удобнее его полоснуть? По роже, чтобы запомнил, или сразу по шее?

Но толстяк не испугался, а, шустро отскочив к двери, коротко крикнул в нее:

– Касым!

Тут же, словно только и ждали, в комнату заскочили три воина в кожаных доспехах и встали в шеренгу, отгораживая его от меня. На левой руке у них были небольшие круглые щиты, а в правой каждый держал какую-то плеть. То, что эти люди не чета толстякам, было видно сразу. И по тому, как они двигаются и как смотрят на меня, оценивая.

– Пронс! – приказал мне толстяк, указав из-за их спин на мои руки и сделав резкое движение в сторону, как будто что-то бросал.

«Разбежалась», – подумала я, отступая в глубь комнаты и прикидывая – чем мне могут грозить их плети? Почему у них – не ножи или мечи? Не хотят меня убивать? Похоже. Пожалуй, этими плетками они, наверное, умеют обвивать руки и ноги. Точно! Тогда – нужно будет стараться не размахивать руками и ногами…

В схватке возникла пауза.

Толстяк посмотрел на меня, посмотрел, покачал головой и вновь крикнул:

– Рогмул! Табидох таркуй!

Некоторое время ничего не происходило, затем в той части комнаты, которая была отделена решеткой, появились еще толстяки. Трое. С собою они притащили… Ри! Со связанными руками!

– Рыжая, ты как? – громко спросила я, не глядя на нее и не выпуская из глаз «моего» жирного и троих со щитами.

– Ой! Ил, – увидев меня, обрадовалась она. – Я – нормально! А ты как?

– Воюю, – коротко ответила я, краем глаза следя за нею и ее конвоирами. – Они хотят, чтобы я разделась перед ними!

– Вот гады! – возмутилась Ри.

В этот момент двое из ее сопровождающих подхватили ее с боков и подвесили за связанные руки на крюк, торчащий из стены, да так, что она доставала пол только носочками ног. Свистнула плеть.

– Ай! – громко вскрикнула Ри, дернувшись от удара.

Я сцепила зубы от ненависти.

– Пронс! – опять приказал мне толстяк, указывая на осколки в моих руках. Вновь свистнула плеть. Но в этот раз Ри не закричала. Ловко оттолкнувшись от пола, в прыжке, она со всего размаху врезала одному из ее мучителей ногой. Между ног. Да так, что тот отлетел в сторону. Я ожидала криков, стонов, проклятий, скрюченного тела на полу… Но ничего этого не было. Получивший удар жирдяй, кряхтя и морщась, поднялся на ноги. На его лице была гримаса как от сильной, но вполне терпимой боли. И все!

«Не поняла…» – подумала я.

– Пронс!

Свист плети. Рината, вися на крючке, молча дернулась от удара.

– Ри! Выжги им мозги! – закричала я. – Ты ведь можешь! Чего ждешь!

– Не… могу… Не получается! – У нее сбило дыхание, и она отвечала, делая паузы. – «Слышу»… только тебя. Наверное… нужно… чтобы все… были… вместе.

– Дарг! – ругнулась я.

Главный толстяк посмотрел на меня, левым указательным пальцем показал на Ри, а правым провел по своему горлу.

– Джедж-боредж! – произнес он, зловеще оскалясь. – Пронс!

Вновь свистнула плетка.

– Да на! Подавись! – крикнула я, со звоном швыряя горлышки бутылок на пол.

– Ил, не сдавайся! – отчаянно закричала Рината.

– Я бросила, – оставив крик Ри без ответа, сказала я толстому, – прикажи, чтобы ее не били.

– Тыск! – в ответ он указал мне пальцем на другой угол комнаты.

– Хорошо, – послушно кивнула я, направляясь в указанное место, и негромко добавила: – Только попробуйте ее еще хоть раз ударить…

Смотрящий гарема

Старший евнух, алибей Беркем, хмуро смотрел на то, как этой ненормальной девчонке обрабатывают раны. Погром, учиненный ею, частично устранили, вынеся в коридор бесчувственные тела старой лекарки Ханум и младшего евнуха Касыма, но разбитых настоев и отваров еще не убирали. Поэтому в комнате пахло резко и противно. Алибею было жальче именно этих разбитых склянок, чем Ханум и Касыма. Ханум – потому что старая и больно много болтает, пользуясь своим возрастом и привилегией, которое дает ей место лекаря при гареме.

Хорошо она ей дала, с удовлетворением подумал он, глядя на злую голую девушку, которую в этот момент мазали зеленым настоем, может, эта старая карга теперь не встанет… Давно я ей намекал, что пора уж и на покой… Надоела своими глупостями!

А Касым… Ну окочурится и окочурится… Сам виноват, растяпа! Подставился. Главный эконом все бурчал, что на охрану гарема уходит слишком много денег. И с таким количеством наложниц столько евнухов держать – расточительно! А господин уже давно не молод… Вряд ли стоит ожидать увеличения числа наложниц…

Беркем невольно вздохнул.

«Может, эти пятеро станут новыми узницами сераля?» – подумал он и посмотрел на девушку, которую как раз закончили мазать.

Посмотрел и скривился. Вся поцарапанная, в зеленке, худая и со злющими глазами и клыками, выглядела она ужасно.

Вряд ли она может сейчас что-то вызвать у господина, кроме желания держаться от нее подальше, решил он, осмотрев ее с головы до ног, хотя ссадины затянутся, мясо на костях нарастет, а девочки растут быстро… Личико у нее – красивое, фигура – тоже… И волосы – белые… редкость! Вот только злая она… как голодная крыса!