Наконец, исследование показало, что смотр невест был распространенной, если не повсеместной, практикой на всем евразийском пространстве, встречавшейся на территориях от Босфора до Желтого моря и в периоды от Древнего мира до начала XX века. В любом месте и в любое время смотр невест был тесно связан с политической системой, попеременно то контролируя, то облегчая вхождение новой родни правителя в круг придворных, регулируя или определяя власть знати, проецируя образы монархической автократии или манипулируя ими, расширяя или ограничивая власть правителя. Это не означает, что все или большинство смотров невест на этом пространстве были связаны между собой происхождением: единственное реальное свидетельство такой связи, которое прослеживается, — заимствование из Византии Московией и, возможно, империей Каролингов. Скорее, смотр невест был пластичным ритуалом, который служил многим целям в разных культурных пространствах и по-разному прояснял политическую культуру, лежавшую в его основе. Определенно, смотры невест должны быть на переднем плане не только в работах по ранней русской истории, но и в тех, что находятся за пределами этой сферы.

Если в чем Московия и была особенна, так это в изолирующей роли религии. Одной из главных причин введения смотра невест в 1505 году стало желание избежать реальных дипломатических сложностей и предполагаемых духовных опасностей от брака с человеком неправославным. Потенциальные потери на дипломатическом поле, уход с королевского европейского брачного рынка представлялись менее значимыми. Очевидно, что религиозная позиция повлияла на формирование династической и внешней политики[889]. Таким образом, смотр невест был откликом на конфессиональный шовинизм и выражением его ограниченности. Только когда интересы государства стали наконец успешно конкурировать с интересами Бога, Россия вновь вышла из своей брачной изоляции. Благодаря «окну в Европу» появилась новая точка зрения на брак.

Когда Михаил Михайлович Щербатов писал свое эссе «О супружестве российских царей», он решил построить его в форме вымышленного диалога, потому что, как он сам отмечал, «причина, о которой я намерен здесь писать, толь подвержена к разным толкам, что почти не надеюся я единакою речью оную объяснить, и для того для лучшаго изъяснения избрал я род разговора, где с обеих сторон будут возражении предъявить»[890]. В конце этого диалога два его участника — министр и гражданин — так и не приходят к согласию, что же лучше для российского наследника, Павла Петровича (будущего Павла I): жениться на иностранной принцессе или на русской подданной. Министр говорит: «Я признаюсь, что вы мнение свое хорошо защищаете, однако я все, как и прежде сказал, при своих мыслях остался, а теперь не имею времени более продолжать разговора, вас оставляя. Прости!»[891] Возможно, Щербатов не осознавал этого так, как мы сейчас, но в своем эссе он представил обновленные аргументы в защиту смотра невест. Его доводы очень сходны с теми, которые Юрий Траханиотов приводил Василию III в 1505 году, когда была перенята практика смотров. Щербатовский диалог, колеблющийся туда-сюда, отражает неопределенность династической брачной политики Романовых в лиминальном XVIII веке — после того, как устаревший обряд смотров невест встретил свой закономерный конец, но до того, как новый закон о престолонаследии навел порядок в брачном хаосе. И наконец, Щербатов не мог и представить, что именно Павел I — о чьем повторном браке и был написан этот диалог — решит все нерешенные вопросы царских браков раз и навсегда.

Приложения

Приложение А. Выдержки из «Хронографа о браках царя Иоанна Васильевича»

Выдержки из «Хронографа о браках царя Иоанна Васильевича» представляют собой три листа в рукописном сборнике, который сейчас находится в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге. Когда-то эти листы принадлежали Александру Ивановичу Сулакадзеву, известному коллекционеру и фальсификатору средневековых славянских рукописей[892]. И хотя этот текст общепризнан (вероятно, правильно) творением рук Сулакадзева, похоже, он не стал еще больше обманывать, имитируя почерк прошлых веков. Даты проставлены (противоречиво) как в славянском, так и в арабском варианте, а в тексте нет церковнославянских букв, которые обычно использовались во времена Ивана IV (за исключением нумерации). Текст на каждом листе обведен рамкой, сделанной тем же инструментом и чернилами, что и сам текст, используя линейки, хотя на первом листе (л. 156 об.) название текста расположено над рамкой и за ее пределами.

Представленная редакция — первая публикация «Хронографа» целиком, фрагменты текста цитировались во вторичной биографической литературе об Иване IV (обычно в примечаниях)[893]. Публикация сделана по обычным правилам редактуры текста и сохраняет все орфографические особенности оригинала, кроме дат, данных арабскими цифрами[894]. Разбивка на абзацы, на листы и пунктуация сохранены во всем их своеобразии.

Изъ Хронографа о бракахъ царя Иоанна Васил

(Л. 156 об.) Въ лѣто 7055. 1547. ѳевраля 13 сочетася бракомъ царь Иванъ Васил: на Анастасіи Романовне Захаріиной, иже нужне умре 7 августа 7068‐е.

Въ лѣто 7068. 1560 августъ 21 обрачися царь вторичьно на Маріи Ѳеодоровнѣ Черкаской, а съ тучи нравныя и зѣло лютые терпи умре. сентября 1 лѣта 7078‐е. 1570.

Въ лѣто 7079. 1571. октобрія 28, соборнѣ поял царь дѣву Ноугороцкую гостїю Марфу Васильевну Собакину, но пожи съ нею больнѣ, отъя животъ и умре ноября 13 дня.

Въ лѣто 7080‐е. 1572. априлія 29. забы законъ царь и поязася устраши церковныя власти, Анну Алексеевну Колтовскую, но пожи в тугѣ и мученіи съ нею, и насильнѣ постриже ю на Тихфине. умре априлія 5, 7134 лѣта. //

(Л. 157) Въ лѣто 7081 1572. ноембрія 11 дня прія молитву, и сочетася отай на княжнѣ Маріи Ивановне Долгорукая кою утопи въ рецѣ Серѣ въ колымагѣ за тисну ю крепцѣ, на ярыхъ конехъ, и воскручинися за неже въ ней не обрете дѣвства, а погуби ю на утре ноембрія 12. дня, но вельми бысть добра и красоты юныя колпицы, и восплакася повелѣ злато полосную главу церкви Слободы Александровой, очернити чрезъ полосу злату.

Въ лѣто 7083‐е[895]. 1574. іюлія 5. на день Офонасія опять царь о здравѣ дыша яростію благословися у попа духовнаго сво[е]го[896] и обничася на Аннѣ Василіевне Васильчиковой, и заточи ю нужне августа 14. на канунѣ Успенія. //

(Л. 157 об.) Въ лѣто 7085‐е 1577. января въ 23. на канунъ по слова, и яко ведѣнья очей царскихъ, царь обрачися со вдовою Василисою Мелентьевною, юже мужа ея опричникъ закла, зѣло урядна и красна, таковые не бысть въ дѣвахъ кіихъ возяше на зреніе царю, и не взлюбися и 1. мая в Новѣградѣ и неотдохну