тоже должны им помочь! Я помогаю Лукасу выбраться из нищеты. А этого пацана родная мать продавала на улице».

И вот как твой отец это все говорил, я вдруг понял. Он идиот. Сущий кретин! Если он действительно верил в то, что говорил, если помогал мне, помогал этому подыхающему дитяте, если все это он совершал из какого-то маразматического альтруизма, то националист должен пустить ему пулю в лоб прямо сейчас! Потому что не доживают альтруисты до такого возраста. Найдется всегда кто-то, кто ухватится за вот эту их готовность помогать безвозмездно и всю кровь выпьет. И потому думал я, что отец твой выкрутиться пытается, но нет – он продолжал и продолжал свою тираду, да столь пламенно, что я почувствовал стыд за него. Конечно, террориста ничего из этого не проняло. Он ответил сухо: «Это неважно. Ты подаешь плохой пример для всех остальных. И за свою вольность будешь наказан». «Забирай грузовик» махнул Збышек рукой. Националист усмехнулся: «И что я с ним буду делать? Сяду в него и прямо в лапы Борису поеду? Збышек, и почему природа тебя мозгами обделила?». Это были первые его слова, с которыми я мог согласиться.

Националист нахмурился и продолжил: «Сейчас ты должен сделать выбор». «Какой еще выбор?» проворчал Збышек, но в голосе его я уже чувствовал тревожные нотки. Эта фраза его испугала. Да что там, она и меня до черта напугала! Националист улыбнулся, а в его глазах я прочитал удовольствие садиста, который вот-вот готовится оторвать крылья майскому жуку, чтобы посмотреть, как тот будет беспомощно барахтаться. Потом проговорил: «Тебе я ничего не сделаю. Ты водитель, в конце концов. Но кто-то должен заплатить за твое тщеславие. Выбирай – или я сейчас убиваю мальчика, или твой хирург лишается рук и никогда больше не сможет оперировать». Эти слова были как камень в бездну. Я не мог представить ни одного, ни другого варианта развития событий. Мне было плевать на мальчонку, да. Но убивать его? Нет! В то же время, лишись я рук, я лишался всего на свете. Оба решения представлялись мне чудовищными, бесчеловечными. По крайней мере, так я думал в тот момент, когда не почувствовал угрозы всем своим существом. И выбирать должен был твой отец.

А Збышек процедил: «Да пошел ты». «Если ты ничего не выберешь, я сделаю и то, и другое» просто сказал мужчина. Потом добавил: «На твоем месте я бы избавился от мальчонки. Он все равно помирает, ему недолго осталось. Облегчи его муки». Збышек молчал, только сжимал-разжимал руки в кулаки. «Ты медлишь. Я убиваю мальчишку, а потом принимаюсь за твоего друга» холодным голосом констатировал террорист и направил оружие в сторону паренька. По его позе, по уверенности, с которой он перевел дуло в сторону живого человека, я понял, что делал он это много раз. И это было не пустое – он готов был спустить курок. И вот тогда, ха-ха-ха, тогда-то, Андрей, в голове моей вспыхнула та самая, злая, навязчивая мысль, затмившая все остальное: «Пусть Збышек выберет мальчика». Он все равно умирает, как врач я мог это подтвердить! Обменяй его жизнь на мои руки! А руки – это была вся моя жизнь, понимаешь? Бог даровал мне способность спасать людей. Чтобы вот так просто ее отнять, по глупой прихоти какого-то идиота с пистолетом. Ну уж нет!

– Ты просто волновался за свою жопу, Лукас! – не выдержал я. Слова шли с трудом, я из последних сил напрягал связки. Но я должен был назвать вещи своими именами, – Не спасать жизни ты хотел. Ты хотел, цитирую твои слова, «сбежать из бедности». Ты хотел денег и славы, которые бы дала тебе эта работа на Западе. Не смей даже говорить про Бога, про назначение – ты думал о себе и только о себе в тот момент!

– О, вот как. Я так и думал, что ты ничего не поймешь из моего рассказа, – в словах Лукаса я почувствовал нескрываемое раздражение, – Конечно, ты ведь не был в такой ситуации! Что ты можешь понять… Ну ничего, затем я и затеял всю эту долгую игру. Затем ты здесь – чтобы понять!

– Делай, что хочешь – от меня ты морального оправдания не получишь.

– Ну так я и не на исповеди, правда? – развел руками Лукас. Что-то сломалось в его голосе: к раздражению прибавилась горечь, – Твой отец сказал «Оставь мальчика. Забери у Лукаса руки». Так и сказал, Андрей: «Забери руки». На меня он в этот момент даже не смотрел. Знал, что не выдержит взгляда. Я должен был пожертвовать собой за его деяния, видишь в чем дело?

Я был в гневе, я был взбешен. Но я был беспомощен. Оставалось броситься на Збышка, и тогда было уже плевать – пусть хоть этот недоумок нас всех перестреляет. Потом я хотел броситься бежать, продираясь сквозь густые ели. Все эти мысли, страхи закрутились водоворотом у меня в голове, а я стоял парализованный. Вся моя сущность, все, что я знал о мире в тот момент, умерло. А вместе с тем умер и Лукас.

– Ты это заслужил, – хрипло сказал ему я.

Лукас промолчал. Глаза его выражали уничтожающую ненависть.

– Сам посмотри, во что ты ввязался, – продолжал я, – Разве не были вы сами виновны в том, что стояли в этом лесу, под дулом пистолета? Заложники образа жизни, по которому возомнили себя богами? За действия нужно нести ответственность, Лукас. Ты хотел легкой жизни, я понимаю. Но жизнь не так проста.

Стул с грохотом упал на пол. Я почувствовал, как Лукас хватает мои запястья и отстегивает наручники от стула. Рывком он поставил меня на ноги. В грудь мне уткнулся невесть откуда взвшийся пистолет.

– Хватит трепаться, – ледяной голос Лукаса, – Сейчас посмотрим, какой ты правильный.

Он подвел меня к стене напротив огромной двери, за которой скрывалась решетка, и приковал наручники к висевшей рядом цепи. Пока он тужился, открывая дверь, я заговорил:

– Но ты не рассказал мне всю историю. Тот мальчик, которого вы взяли – он выжил? Что случилось с ним?

Лукас посмотрел на меня: его лицо выражало полное презрение.

– Боже, с мозгами у вас это наследственное, – процедил он, – В коробке совсем пусто. Откуда ты думаешь, взялся ваш Матей? С неба спустился, а? Мама твоя наверняка задавалась этим вопросом. Кстати, про братца твоего. Если можно считать его таковым.

Он снова зажег свечу и осветил пространство за решеткой. Вот свет выхватил отца, лежавшего у стены. Лукас посветил в