Политический сыск в 1921 г. развернулся во всю мощь. ВЧК готовил судебные процессы над социалистическими партиями, требуя от своих сотрудников компромата на эсеров и меньшевиков. Осенью 1921 г. Ленину отправлялись перлюстрации писем Мартова и других лидеров оппозиционных партий. Приказ ВЧК 27 октября 1921 г. (№ 357) предписывал сотрудникам быть в курсе работы всех «противосоветских группировок», знать методы их деятельности, предлагать способы борьбы с ними[507]. ЦК партии меньшевиков в открытом письме во ВЦИК (8 декабря 1921 г.) протестовал против «недопустимых и небывалых репрессий», когда без суда и следствия, только за членство в партии люди томятся в казематах и ссылаются с дальнейшим «заключением под стражу». В письме отмечался массовый характер незаконных действий властей[508].

В 1922 г. активизировались репрессивные санкции властей против эсеров и меньшевиков. В резолюции Всероссийской конференции РКП (б) 4–7 августа 1922 г. ставился вопрос о репрессиях не только по отношению к членам социалистических партий, но и тех, кто пропагандировал «контрреволюцию в науке». Приказом ГПУ 19 декабря 1922 г. регистрации в его местных учреждениях подлежали члены «антисоветских партий»: эсеры, меньшевики и анархисты[509]. В периодике шла целенаправленная кампания, направленная на дискредитацию деятельности этих партий, инсинуирующая их связь с любыми антибольшевистскими акциями в России и за ее пределами. Одновременно начали на местах собираться конференции эсеровских и меньшевистских организаций, заявляющих о самороспуске. 18 марта 1923 г. собравшиеся в Москве делегаты-эсеры из 50 городов страны «признали партию с.-р. ликвидированной». Тогда же происходили и самороспуски меньшевистских организаций, изоляция их лидеров[510].

В борьбе за идеологическую монополию руководство РКП(б) беспощадно расправлялось и с религиозными конфессиями, существовавшими в России, прежде всего с самой мощной из них — православной церковью. Декретом Совнаркома 2 февраля 1918 г. церковь была отделена от государства, лишалась собственности и права ее приобретать. Духовенство протестовало, особенно против атеистических действий властей, террора по отношению к священнослужителям. 26 октября 1918 г. патриарх Тихон обратился с призывом к Совнаркому прекратить гражданскую войну[511]. Воззвание последствий не имело. До 1922 г. в Советской России было закрыто более 600 монастырей. Общее число жертв среди духовенства и мирян, стоявших вне гражданской войны, с октября 1917 по конец 1921 г. превысило 10 тыс. человек. Сюда не входят те священники, которые погибли, находясь в рядах белого движения.

Репрессии против духовенства не ослабли и после того, как Тихон опубликовал 25 сентября 1919 г. послание «О прекращении духовенством борьбы с большевиками». Это было, по существу, одностороннее прекращение гражданской войны. Большевики ее продолжали[512].

В 1921 г. началась кампания по изъятию церковных ценностей под предлогом помощи голодающим Поволжья. Добровольные пожертвования священнослужителей не устроили тех, кто рассчитывал на все церковные богатства и их бесконтрольное использование. Протесты верующих приводили к кровавым расправам. Так произошло в Новгороде, где «революционная» толпа, науськанная атеистами, просто оторвала епископу голову, ворвавшись в храм во время богослужения; в Шуе, где красноармейцами было убито 4 и ранено 10 верующих. И все это делалось ради того, по словам Ленина, чтобы «взять в свои руки фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей», воспользовавшись голодом[513].

В 1922–1923 гг. было 1414 столкновений властей с верующими по поводу ограбления религиозных храмов, в результате чего погибли 2691 священник, 1692 монаха и 3447 монахинь. В ряде городов состоялись показательные судебные процессы над священнослужителями: в Петрограде более 80 обвиняемых — 4 смертных приговора, в том числе митрополиту Вениамину; в Москве — 54 обвиняемых — 11 казнено[514].