— Дружище, какой кошмар, — вздохнул Глюкс.

Они с Тахионом так и остались стоять. Койка Глянца и большой обитый грязным тиком матрас на тщательно выметенном полу были единственной мебелью в этой комнате.

— О, думаю, я могу ее понять. Ему тогда было одиннадцать или двенадцать, но он уже был вдвое выше меня и сильнее почти любого мужчины. Должно быть, с ним приходилось туго.

Он был довольно миниатюрным для землянина, ниже ростом, чем Tax. Издалека он казался ничем не примечательным чернокожим лет пятидесяти, с сединой в курчавых волосах и золотым вставным зубом. Но на близком расстоянии его кожа сияла неестественным блеском, похожим на обсидиановый.

— Это что-то вроде саморекламы, — пояснил он Глюксу, когда Тахион представил их друг другу. — Привлекает в мою будку клиентов.

— Клецка хорошо ориентировался в городе без посторонней помощи? — спросил Тахион.

— Он вообще никак не ориентировался. В Джокертауне еще куда ни шло: всегда находились джокеры, готовые помочь ему, понимаете, приглядеть, чтобы он не заблудился. — Глянец надолго уставился на солнечное пятно, в котором на боку валялась маленькая металлическая моделька «Феррари». — Говорят, что он убил того ученого где-то у Центрального парка. Да Клецка и был-то в парке всего дважды. А об астрономии вообще понятия не имеет. — Он зажмурился. Из-под ресниц потекли слезы. — Ох, доктор, вы должны что-то сделать. Этот малыш, он мне как сын, и он страдает. А я ничем не могу ему помочь.

Тахион переступил с ноги на ногу. Капитан вытащил из петлицы на лацкане маргаритку, присел на корточки и протянул ее Глянцу.

Всхлипывая, чернокожий человек открыл глаза. Они мгновенно сузились в подозрении и замешательстве. Глюкс все сидел на корточках с протянутым цветком, спустя мгновение Глянец взял его. Капитан сжал его руку, и на его пальцы капнула слезинка.

* * *

— Доктор Уоррен был не простой ученый, — вдохновенно рассказывала Марта Квинлен, показывая им квартиру. — Он был святой. Он никогда не прекращал своих исканий, чтобы донести до людей истину. Уорнер Фред Уоррен — мученик, погибший на тернистом пути человечества к Познанию.

— Ух ты, — вставил Капитан Глюкс.

Судя по тому, что Тахиону удалось разузнать, у покойного не имелось близких родственников. Предстоял затяжной судебный процесс за обладание трастовым фондом, который позволял содержать роскошную квартиру у Центрального парка и всецело отдаваться науке: дед ученого был нефтяным магнатом из Оклахомы, который объяснял свой успех сверхъестественным чутьем и умер, искренне считая себя королевой Викторией. Госпожа Квинлен, занимавшая должность выпускающего редактора «Нэшнл информер», по всей видимости, исполняла роль душеприказчицы Уоррена.

— С вашей стороны очень благородно почтить память павшего коллеги, доктор Тахион. Дорогому Фреду было бы очень приятно узнать, что наш прославленный гость с небес проявил к нему интерес.

— Доктор Уоррен внес непревзойденный вклад в дело науки, — высокопарно произнес Тахион. «Со времен Трофима Лысенко,[13]— добавил он про себя. — Ох, Клецка, лучше бы тебе не знать, что мне приходится выносить ради твоего освобождения».

История, которую Тахион преподнес Квинлен, когда позвонил ей и попросил разрешения осмотреть место убийства, была состряпана им в порыве рефлекторной такисианской предусмотрительности.

— Это просто ужасно, — тараторила словоохотливая дама, ведя их по коридору, стены которого были увешаны помещенными в рамочки фотографиями охотничьих собак из журналов двадцатых годов. Она была чуть выше Тахиона, а наряд ее состоял из черного платья до колен и с рукавами по локоть, больше всего напоминавшего мешок, алых колготок, белых туфель и дутых пластмассовых браслетов. Мышиного цвета волосы были подстрижены косым каре. Глаза она подводила в стиле Теды Бары,[14]при этом помадой не пользовалась совсем. — Настоящая трагедия. Повезло, что того, кто это сделал, поймали. Говорят, он не в своем уме да еще и джокер в придачу. Возможно, он извращенец. Наши журналисты занимаются этой историей очень тщательно, могу вас заверить.

Глюкс издал какой-то звук. Квинлен остановилась в конце коридора.

— Ну вот мы и пришли, господа. Все сохранено в том же виде, как в день его гибели. Мы намерены организовать здесь музей, когда великие достижения Фреда будут по меньшей мере признаны научным сообществом, которое подвергало его таким гонениям. — Она царственным жестом пригласила их войти.

Дверь в лабораторию доктора Уоррена была из красного дерева и казалась чересчур монументальной даже для такой роскошной нью-йоркской квартиры. Однако его последнего посетителя она, по-видимому, все же не остановила. Дотошные гномы из лаборатории судебной экспертизы подобрали большую часть щепок, но разбитый обломок двери все еще висел на погнутых латунных петлях.

Тахион до сих пор так и не смог до конца свыкнуться с сугубо практичными, прямолинейными формами земного научного оборудования. На Такисе наука была уделом немногих, даже среди Пси-лордов; оборудование было продуктом генной инженерии, как и их корабли, или изготавливалось на заказ искусными специалистами, которые были заинтересованы в том, чтобы каждый прибор стал уникальным. Здесь смотреть было почти не на что. Приборы, стоявшие на покрытых резиновыми ковриками верстаках, были разбиты вдребезги. Повсюду валялись обрывки бумаг и осколки стекла.

— У него что, была здесь, того, лаборатория? — Глюкс озирался по сторонам.

— О нет. Обсерватория у него была на Лонг-Айленде, там он и проводил большую часть своих наблюдений. Здесь он анализировал результаты, я полагаю. — Она провела длинным ногтем по щеке. — Как, вы сказали, вас зовут? Капитан?..

— Капитан Глюкс.

— Как у Стивена Кинга? Как же называлась та его книга? «Противостояние», точно.

— Э-э… нет. Так называли, того, Джерри Гарсиа. — Она ничем не показала, что это имя ей знакомо, и он продолжил: — Он был солистом группы «Грейтфул Дед». Э-э… и до сих пор ее солист. Ему не достался туз, как Джаггеру или Тому Дугласу, и…

Он заметил, что глаза женщины остекленели и смотрят куда-то вдаль, запнулся и принялся бродить вдоль стен довольно большой захламленной и разгромленной комнаты.