Уже тогда Пройдоха видел, что не все идет так, как это описывалось в трудах ученых мужей: вид вождь имел надменный и даже спесивый, говорил громко и требовательно, то и дело указывая на женщин и показательно делая в их направлении однозначные возвратно-поступательные движения.

Эдвардс был сильно озадачен таким неожиданным развитием событий и попытался уточнить, правильно ли он понимает намерения вождя, уточнив при этом, что женщины как пришли с ним, Пройдохой, так и уйдут.

На это вождь начал показывать, что если Эдвардс будет стоять между ним и его желанием поближе познакомиться с дамами, вождь сначала познакомится с ним, Пройдохой, а уж потом приступит к десерту.

Собственно, наблюдательность Язвы даже подарила самоуверенному вождю несколько лишних секунд жизни. Наемница узнала едва видный на волосатой груди аборигена амулет подчинения и поспешила указать на это уже достающему кинжал из ножен Эдвардсу.

Пройдоха понял причину сумасшествия вождя, грустно вздохнул и спрятал оружие обратно. Однако сам сумасшедший истрактовал этот жест в пользу того, что Эдвардс боится применять оружие против такого великого и непобедимого воина. К тому же, на его, вождя, беду, клинок уж больно красиво блестел на солнце. Местные военачальник отдал приказ, и вся толпа аборигенов ринулась на Эдвардса и наемницу, на ходу замахиваясь руками для бросков.

Язва взяла товарища за руку, использовала свой Дар, и они исчезли с глаз нападающих.

Экуппа, видя, что дело – дрянь, попыталась прорваться сквозь строй апатичных медведей, чтобы оказаться рядом с товарищами, чье скрытное перемещение она видела по остаточным явлениям мощного заклинания. Однако сама едва успела увернуться от взмаха громадной белой лапы, пытавшейся свалить ее в снег и обездвижить.

И пока невидимые Эдвардс с Язвой перемещались так, чтобы одновременно уйти подальше от медведей и стать между аборигенами и их запасом «снежков» об оглушающем действии которых Пройдоха хорошо знал, Экуппа начала сыпать заклинаниями-ошибками.

Она, красотка такая, решила остановить сразу всю ораву полярных мишек-переростков заклинанием заморозки…

Предугадать действие заклинания на эмунных к холоду монстров не взялся бы и Эдвардс, как это рассчитала Экуппа, Пройдоха не мог даже догадываться.

Однако мишки впали в такую всепоглощающую эйфорию, что не смогли не то, что сдвинутся с места, им не удалось даже повалиться на землю – они буквально растворились в своем внутреннем ледяном раю.

Дар Язвы выдохся, когда уже вооруженные до зубов Пройдоха и наемница перерезали местным охотникам дорогу к их метательным снарядам. Но тут же уже Эдвардсу пришлось включать свои способности, чтобы на пару секунд ускорить свою реакцию и реакцию Язвы. В результате еще оставшиеся на тот момент в руках метателей снежки миновали свои цели, не причинив им вреда. Другим оружием толпа не обладала. За исключением вождя и, видимо, его приближенного. Эдвардс хотел попросить наемницу просто обезоружить несчастного одурманенного вождя и заставить того сдаться, но не успел – Язва убила обоих вооруженных нападающих в один миг.

- Все, - тихо перебил я необычно разговорчивого Эдвардса, - дальше я хорошо все помню.

- Мишек жалко, - помолчав, сказал он, - нет, ты не подумай: на твоем месте я поступил бы так же, а, может, и всех бы прирезал! Но жалко. Они почти разумные…

Помимо своей воли я заскрипел зубами от злости. Причем, даже не могу сказать, на кого конкретно я злился! На Эдвардса, который, ни с того, ни с сего разнылся тут, как баба, над тем, чего уже не исправить? На Экуппу, которая не смогла изначально выбрать такое заклинание, которое обезопасило нас и не привело бы к геноциду местных полуразумных? На себя, за то, что сразу не перевел магический брандспойт в небо и не вызвал эту кошку-переростка?

Вот не знаю! Но злился я сильно.

- Но зато теперь я знаю, как они увели с собой Элизи, - теперь уже улыбаясь, продолжил Эдвардс, - амулет подчинения был мощный, но неперезаряжаемый. Под его воздействием девочка и пошла в джунгли. Скорее всего, она до сих пор считает, что идет не с похитителями, а, например, с нами. Во всяком случае, я бы так и сделал на их месте. Эту иллюзию сложно наложить, но относительно легко поддерживать. Амулет был практически разряжен и, в принципе, уже не нужен. А для подчинения едва проснувшегося разума местного вождя хватило бы и крошечного заряда.

- Элизи теперь сможет прийти в себя? – уточнил я, отвлекаясь от самоедских мыслей.

- Теперь у нее есть на это хотя бы крошечный шанс, - согласился все еще улыбающийся Эдвардс.

Тем временем мы приблизились к полосе джунглей и остановились буквально в паре шагов от невысокой, но плотной стены из цветов и папоротников. За ними же вовсю росли какие-то неизвестные мне деревья.

Эдвардс прищурился, всмотрелся в кроны деревьев и удовлетворенно кивнул.

- Удачный слой! – произнес он. - У этих деревьев очень полезные для этих несчастных аборигенов плоды у нас есть шанс не просто вернуть сани, а еще и хоть как-то компенсировать им нехватку мяса после охоты.

- У них же остались снежки, - уточнил я, - сани мы вернем, охоте ничего не угрожает, разве нет?

- Медведи принимают дельное участие в охоте, - пояснил Эдвардс, - когда вся кампания подбирается к лежке гигантских моржей, каждый из обезьяночеловеков берет по два снежка и выбирает себе индивидуальную цель. Именно двойной заряд обеспечивает несколько секунд дезориентации моржа. За это время пара мишек должна добежать до застывшей жертвы и превратить ее в законную добычу. Потом уже оставшиеся снежки какое-то время летят не в цели, а по площади, настигая улепетывающих моржей. Как только медведи устремляются за случайно подбитыми целями, метание прекращается, чтобы не задеть своих. По какой-то причуде местной магии мишки очень уж восприимчивы к попаданию в них снежка.

- Наверное, по этой же причине на них так и сработала моя заморозка, - высказал я свою догадку.

- Вполне возможно, - согласился Эдвардс, - но я не договорил, потом часть добычи сваливают на сани, которые медведи тянут до стойбища. Другую часть туш поменьше свободные от упряжи звери волоком тащат в пастях, а какую-то часть, освежевав, просто оставляют неподалеку, потому что в местном климате мясо не портится, а других претендентов на него нет.

- Я не заметил никакой упряжи на медведях, - засомневался я.

- Не мудрено, - усмехнулся Эдвардс, - она же делается из их шерсти, поэтому и не