Скарлетт вымучила улыбку, потихоньку прихлебывая свой напиток. В конце концов, там были всего лишь лекарственные травы, в основном ромашка, чтобы успокоить нервы.

А вот сбор, который пил Джексон, Этта совершенствовала годами. Еще глоток, и Скарлетт поняла, что парень готов: его веки опустились, дыхание замедлилось. Такое состояние не было сном в полном смысле этого слова, напиток просто давал такую расслабленность и восприимчивость, что воздействовать сейчас на Джексона без труда мог кто угодно.

Даже такая не слишком талантливая в магии Мечей ведьма, как Скарлетт. Она сосредоточилась, черпая из колодца колдовских сил, который открыли для нее сестры, и вошла в сознание парня шепотом, легким касанием.

Все получилось даже легче, чем недавно в полиции. Всего несколько сглаженных углов, и она заставила его все забыть. Губительную магию, которую творила Гвен, то, как они нашли ее тело, существование ведьм…

Даже их поцелуй. Почему-то казалось неправильным, чтобы он помнил поцелуй, забыв все остальное. Какими бы ни были их отношения, они основывались на том, что Джексон знал ее настоящую. Без этого воспоминания о том, что между ними произошло, станут ложью. Скарлетт потеряла Мейсона, потому что не была с ним честна. Она просто не могла еще раз пройти через подобное с Джексоном.

Ее грудь трепетала. Раньше ей доводилось выполнять всевозможные обязанности, связанные с ковеном, но почему-то именно сейчас было труднее всего. Скарлетт знала, что приняла правильное решение. Джексону не место в колдовском мире. Чтобы не подвергаться опасности, он должен обо всем забыть.

И все же, глядя ему в глаза, она не могла не мечтать еще хотя бы о нескольких минутах этой близости. Этих дружеских пикировок. Этого доверия, которое возникло, когда они вместе ринулись навстречу опасности. Ей даже хотелось, чтобы он по-прежнему разглагольствовал о девушке, которая дожила до финала фильма ужасов, хоть это и напоминало о кошмарах реальной жизни, с которыми им пришлось столкнуться.

Пока Скарлетт росла, Минни часто рассказывала ей историю ведьмовского мира. Говорила она и о том особом могуществе, которое получают Воронихи, когда делятся друг с другом своими способностями.

– Быть ведьмой, – повторяла Минни, – значит жертвовать собой, целиком отдавать себя своему ковену.

Ради того, чтобы быть сильнее и совместно творить великие дела, находясь при этом в безопасности, каждой ведьме приходится чуть-чуть поступиться собственной независимостью – так всегда понимала слова няни Скарлетт. Это и значит быть частью ковена, быть Воронихой. Она никогда не считала такое положение дел жертвой, наоборот, ее ведьмовская сущность казалась величайшим даром.

Теперь же ей стало ясно, что до сих пор она просто не понимала, что имела в виду Минни. До сих пор она не знала, каково это – отказаться ради ковена от чего-то, что искренне хочется сохранить. «Магия не только дает, она и берет», – поговаривала ее нянюшка. Для Скарлетт пришел черед расплачиваться.

Она подняла глаза к небу, когда начался дождь. Не абы какой дождь, а ее собственный, и каждая его капля, падавшая на Джексона, была наполнена ее магией.

Биение сердца отдавалось в груди болью, когда Скарлетт взяла уже опустевший стаканчик из-под зелья. Когда Джексон очнется от своего полутранса, то будет убежден, что у них со Скарлетт был долгий разговор, из которого стала известна правда о смерти его сводной сестры. Конечно, та погибла по чистой случайности. И с Гвен тоже произошел несчастный случай в ее съемной квартире, в точности как сообщили новостные каналы.

Это было несправедливо. Джексон потратил на поиски ответов два года своей жизни, и она дала ему эти ответы лишь для того, чтобы почти сразу же стереть всякую память о них. Тем не менее это было лучшее, что она могла для него сделать. Она очень надеялась, что мир в душе парня никуда не денется, несмотря на исчезнувшие воспоминания.

Скарлетт протянула руку, положила ее на плечо юноши и прошептала:

– Не волнуйся, все просто будет так, словно ничего и не случилось.

Уже через час с ним все будет в порядке, разве что останется небольшая слабость. А до тех пор он будет немного не в себе, не понимая, сон это или явь. И все же, когда рука девушки коснулась его руки, он полубессознательно сплел свои пальцы с ее. А потом посмотрел на нее с некоторым недоумением:

– Э-э… Винтер, правильно? Из сестринства?

– Да, это я, – сказала она и улыбнулась, несмотря на то, что сердце обливалось кровью.

В горле щипало от непролитых слез. Скарлетт нежно сжала его пальцы. Чтобы забрать у него руку и уйти, ей потребовалась вся сила воли.

– Ты как, готова к этому? – спросила Ариана, сжимая предплечье Виви, когда они прошли через железные ворота на обрамленную деревьями кирпичную дорожку, ведущую к главному двору. Вестерли щедро предложил Каппам недельный перерыв в учебе, чтобы они могли оплакать своих подруг, и сейчас Виви впервые возвращалась в кампус.

– Думаю, да. Если честно, мне кажется, неплохо будет сосредоточиться на чем-нибудь другом, – сказала она, поправляя на плече тяжелую сумку с эмблемой Каппы.

У Арианы занятий сегодня не было, но она вызвалась проводить подругу и морально поддержать ее.

– Если ты вдруг передумаешь, то Мэй устраивает днем в оранжерее сеанс группового очищения. Никто не станет тебя винить, если ты решишь пораньше покончить с учебой.

Девушки вышли во двор, где суетились деловитые оживленные студенты, большинство из которых не сталкивались в жизни с вещами страшнее, чем четверка за экзамен.

– Как-то это немного несправедливо, правда? – сказала Ариана: их с Виви мысли явно текли в одном направлении. – Пока мы хоронили подруг, они все бухали, заказывали пиццу в два часа ночи и периодически подхватывали ЗППП.

– Ты имеешь в виду, получали удовольствие от жизни, – чуть улыбнувшись, проговорила Виви.

– Я бы согласилась миллион раз заразиться молочницей, если бы это вернуло Далию.

Виви сжала руку подруги.

– Так вот в чем истинный смысл сестринской любви!

Ариана засмеялась. Потом они еще несколько минут шли в молчании. Энергетика толпы одновременно сбивала с толку и была приятной переменой по сравнению с тишиной, всю последнюю неделю царившей в Доме Каппы. Смерть президента сильно ударила по всем сестрам, в особенности по старшекурсницам, которые лучше всего ее знали.

Виви до сих пор не понимала до конца, как относится к тем решениям, которые они приняли. Лгать полиции казалось неправильным, но Воронихи не могли пойти на риск, сказав правду – пусть даже в нее мало кто поверил бы. Возможно, Виви просто нужно привыкнуть ко всему этому. К тому, что определенная часть ее жизни скрыта от большей части человечества.

Ариана дошла с Виви до научного корпуса, обняла ее и отправилась купить для сестер выпечки и кофе. Занятия должны были начаться лишь через пятнадцать минут, и Виви решила подождать на скамейке под открытым небом, а не в аудитории, где ее неизбежно ждут назойливые взгляды и шепотки в целом добросердечных, но любопытных однокурсников – ведь к этому моменту каждый в Вестерли знал, что президент Каппы и одна из сестер этого союза внезапно умерли, и по колледжу гуляли разнообразные слухи.