Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А что же происходит в мозге, когда психотерапия приводит к устойчивому улучшению в течении болезни? Об этом пока известно не очень много. Предполагается, что роль играет образование новых нервных клеток в разных мозговых отделах. Окситоцин, выбрасываемый благодаря активизации системы привязанности (которая происходит в первой фазе терапии), усиливает это образование (при депрессивных заболеваниях оно снижается). Окситоцин стимулирует также высвобождение серотонина (кстати, то же делают антидепрессанты), что в свою очередь провоцирует образование новых нервных клеток в гиппокампе – а это также действует как антидепрессант.
С точки зрения нейробиологии, мозгу особо важны следующие терапевтические меры: сортировка и упорядочивание долгосрочной памяти, активация выключенных ресурсов (это происходит через опыт хороших отношений и позитивный опыт самости – см. часть III, со страницы 209) и формирование новых ресурсов и сил в сферах привязанности, идентичности (вопрос «Кто я?») и автономии (самодетерминация, независимость).
С точки зрения нейронауки, долговременная терапия незаменима для лечения тяжелых психических заболеваний, ведь проблематичные формы чувствования, мышления и действий глубоко «закопаны» в базальных узлах и миндалине мозга [156].
Под занавес этой главы я дам еще один ответ на вопрос, почему психотерапия подобна танцу. В терапии есть определенный ритм, и есть в ней разнообразие шагов и стилей. Обучаясь танцам, мы смотримся в зеркало на стене – иначе не видим, что делаем. В психотерапии нам нужен партнер, или контрагент, который, как на танцевальной площадке, будет чувствовать нас и подстраиваться, что позволит ему выявлять затаенные чувства и скрытые шаблоны отношений.
Психотерапия – это действо степенное и исполненное достоинства – как большой старинный танцевальный зал с роскошными люстрами.
Набирая обороты, психотерапия может доставлять истинное удовольствие и приводить к волнительным, увлекательным и благотворным открытиям. Это гуманная медицина, потому что она не подавляет в пациенте что-то болезненное, а помогает больному человеку получить новое развитие.
• Отправная точка: вы чувствуете психические или психосоматические проблемы.
• Первые меры: визит на диагностику к врачу общей практики или психосоматологу (специалисту в области психосоматической медицины и психотерапии), а также к любому другому специалисту, чья специальность содержит слова «психотерапия», «психосоматическая первичная помощь». Также можно обратиться к психиатру или психотерапевту[55].
• Дополнительно: чтение литературы по самосовершенствованию или осознанной жизни (всегда под рукой) или методических рекомендаций для пациентов (их вы найдете здесь: www.awmf.org/leitlinien/patienteninformation.html)[56].
• Варианты лечения в зависимости от диагноза (и от договоренности с лечащим врачом): направление к специалистам, больничный лист, лекарственная терапия, медицинская реабилитация, амбулаторная психотерапия, стационарная психотерапия, трудотерапия, физиотерапия, лечение алкоголизма или наркотиков и прочие.
• Если вам показана психотерапия: соберите данные всех проведенных обследований, направьте запросы о встрече нескольким психотерапевтам, попросите знакомых врачей дать рекомендации[57].
• Если обнаружится нехватка психотерапевтических возможностей: ясно выскажите свою волю активно работать над собственным выздоровлением!
Вчера мы с сыном-шестилеткой ходили в парк. Пока он качался на качелях, я на пару шагов отошел, погрузившись в свои мысли.
К реальности меня вернул неожиданно раздавшийся рев сына. Он лежал под качелями, я бросился к нему.
– Голова, моя голова! – рыдал он в таком испуге, что меня самого охватил страх. Я обнял его. Что же произошло?
Проходивший мимо человек – видимо, отец другого мальчика – кивнул нам так, будто ничего плохого не случилось. Это меня немного успокоило, и я задумчиво поглядел на небо.
Сын держался за затылок, на затылке ничего заметно не было. То ли он лишь немного поранился, то ли это был просто испуг.
А в чем, собственно, в случае падения с качелей разница между синяком и сигналом тревоги в миндалевидном теле мозга? Между рваной раной и «всего лишь» всплеском гормонов стресса?
Страхи в конечном счете тоже оставляют шрамы – как и раны на коже, – только это шрамы эмоциональные. И те, и другие, зажив, могут когда-нибудь открыться снова.
Я, конечно, исключил серьезную травму, а то пришлось бы везти сына в больницу. Если он испугался, то ему нужен я и мои любовь и внимание.
– Хочу домой, голове плохо, – пришептывал мой мальчик, пока я нес его на руках. И в тот момент я подумал: как же много внимания уделяется в нашей культуре телу. А конкретно – телу как материи, желательно неповрежденной, иными словами – сохранности тела; и насколько меньше внимания мы оказываем телу духовному, то есть телу, которое заключает в себе нашу жизнь и наши чувства. Между тем психосоматологи Эдвард Вайсс и Сперджен Инглиш еще в 1943 году призывали уделять в медицине не телесному меньше внимания, а духовному – больше [157]. Иными словами, не нужно пренебрегать знаниями, которые медицина применяет к уровню тела, но стоит лучше обеспечивать своей заботой уровень психики.
Существующая на сегодняшний день психосоматическая медицина и психотерапия – не больше, чем неотложная помощь и некоторое сглаживание дефицита, имеющегося в медицине. Вообще-то все болезни протекают на уровне психосоматики и требуют больше лечения то на уровне тела, то на уровне отношений. Но пока медицинская система не меняется, а психический аспект, само собой, никуда не исчезает, мне кажется правильной мысль о том, что мы спасаем душу.
