золотой медалью. Несколько лет после выпуска перспективный инженер работал в лаборатории электрических проектов при институте, после чего получил назначение на «Предприятие 3826».

На тот момент Петрову было двадцать семь, работал он на предприятии третий месяц, и его испытательный срок подходил к концу. По сравнению со Штокхаузеном, Виктор был тут чуть ли не завсегдатаем всего и с удовольствием показывал ему — что, где да как, попутно объясняя тонкости русского разговорного языка и особенности советского менталитета. В итоге они сдружились и продолжили общаться после того, как каждому была выделена собственная служебная жилплощадь.

Сказать, что Петров ему сильно импонировал, было бы преувеличением, но для компании, в качестве средства от скуки, он вполне подходил. Амбициозный, тщеславный, жаждущий карьеры и признания — это лучше, чем коммунистические болванчики, у которых вместо мозгов конспекты трудов Ленина. С Петровым можно поговорить на жизненные темы, это разнообразило общение с коллегами по лаборатории, которые все как один были преисполнены плакатных лозунгов о светлом будущем. Может, боялись потерять работу, а может, они и вправду верили во всё это торжество мирового коммунизма. Впрочем, воочию увидев, чего достигла наука на «Предприятии 3826», Штокхаузен и сам был недалёк от того, чтобы поверить в светлое будущее. Вот бы ещё в этом светлом будущем иметь возможность пожать плоды собственных достижений в полной мере, а не делить их с каждым безмозглым бездельником, прожигающим свою бесполезную никчёмную жизнь в соцсетях. А то как-то несправедливо получается: работало, изобретало и строило деятельное меньшинство, а пользоваться будут все.

— Та-та-та-да! — провозгласил Петров, возвращаясь с парой бокалов и двумя запотевшими бутылками пива. — Оцени, Михаэль!

— Ого! — Штокхаузен расширил глаза. — «Баварское»! Где ты его нашёл в Казахстане?!

На этикетке, покрытой холодными каплями, красовалась знакомая надпись: «Советское пиво номер один в мире!» И ниже название: «Баварское». До Казахстана такой изысканный деликатес довозили крайне редко, и Штокхаузен за всё время своего пребывания на «Предприятии 3826» видел его всего однажды.

— В продуктовые автоматы завезли сегодня утром, — раскрыл секрет Петров. — Там мгновенно образовались очереди, и всё смели за полчаса. Я успел отхватить последнюю пару бутылок, знал, что тебе понравится!

— Ты не ошибся, мой друг, ты не ошибся! — Штокхаузен с удовольствием разливал холодное пиво по стаканам. — У нас говорят: «Весь мир встаёт в очередь к СССР за двумя вещами — гражданскими роботами и баварским пивом».

— Логично! — улыбнулся Петров и поднял бокал. — Ну, за дружбу и перспективы!

— За перспективы! — подхватил Штокхаузен.

СССР, Москва, научный комплекс «Предприятия 3826», Раменки, за полночь

Дремлющий за центральным диспетчерским пультом дежурный инженер встрепенулся и протёр глаза. Он окинул настороженным взглядом сложную схему комплекса, размещённую во всю стену перед центральным пультом от пола до потолка, и облегчённо расслабился. Всё спокойно, показалось! Громадный пульт испещрён сотнями лампочек, но ни одна из них не горит красным. Судя по жёлтому огоньку, в одном из хранилищ экспериментально-тестовых образцов идёт техническое обслуживание термической установки хранения, остальные сегменты сложного научного комплекса функционируют в штатном режиме.

Дежурный инженер откинулся на спинку широкого удобного кресла и прикрыл глаза, не забывая поглядывать на громадный пульт, переливающийся сонмами сигнальных огоньков. С самого вечера, с момента заступления на дежурство, его не покидает какое-то смутное неприятное ощущение. Наверное, это сказывается переутомление. Причём даже не своё собственное, а полимеров. Говорят, они могут уставать, если их перегружать. В случае перегрузки полимер может на какое-то время утратить связь с электроникой. Вот только никто не знает, насколько это существенная проблема, потому что вроде как такое за всю историю «Предприятия 3826» случалось всего три или четыре раза. Но если они устают и при этом испускают волны, кто сказал, что их усталость не может передаться дежурному инженеру? Может, с научной точки зрения это чистой воды ерунда, зато тут вокруг полно полимеров, всё заполнено ими! Это же единственный комплекс за пределами основного периметра «Предприятия 3826», производящий полимеры.

Здесь, в Раменках, создан самый настоящий наукоград! Конечно, истинным храмом советской науки является само «Предприятие 3826». Именно там сосредоточена квинтэссенция научно-технического прогресса: исследовательские центры, конструкторские бюро, экспериментальные полигоны, производственные фабрики, сборочные заводы и, конечно же, знаменитые научные комплексы, в лабораториях которых куётся научное будущее. Огромные территории, подчинённые Её Величеству Науке! В Раменках, разумеется, подобного размаха нет, всё же это часть Москвы. Но и утлым местный комплекс уж точно не назовёшь!

Двадцать гектаров пространства, примыкающего к благородной высотке МГУ, являют собой роскошный парк, усеянный массивными стеклянными куполами научных корпусов. Под этими куполами вольготно расположились физико-математические и биохимические лаборатории, в которых проводятся различные расчёты и вычисления, связанные с производством новых видов полимеров. Здесь же находится НИИ, занимающийся изучением скрытых свойств полученных новинок, и мощный вычислительный центр, сводящий воедино информацию от всех вышеперечисленных объектов.

Но самое главное — непосредственное производство полимеров — расположено под землёй. Не каждый в курсе того, что под научным городом-садом, работать в котором мечтает любой советский студент-комсомолец, расположен ещё один наукоград. Именно здесь бьётся научное сердце комплекса «Раменки»! В этих лабораториях мечтает работать любой советский учёный, который ещё не достиг тех значительных научных горизонтов, за которыми появляется возможность попасть на работу на основное «Предприятие 3826». Попасть сюда ой как непросто!

Дежурный инженер, прежде чем получить назначение в «Раменки-П», то есть «Раменки-Подземный», выдержал конкурс шесть человек на место! И показал в этом конкурсе один из лучших результатов! Это хорошее начало. Можно поработать тут одну пятилетку, а после подать заявление с просьбой предоставить ему должность на самом «Предприятии 3826». Там конкурс вдвое больше, но к тому времени у него уже накопится определённый опыт. Быть может, даже удастся получить место в Центральной головной лаборатории полимеров. ЦГЛП — это сердце «Предприятия 3826», там разрабатываются, конструируются и создаются новые виды полимеров.

Руководит ЦГЛП лично академик Сеченов, и он же лично проводит там все ключевые действия. Производственной частью занимается профессор Захаров, именно к нему было бы здорово попасть, потому что у самого Сеченова нет живых ассистентов. Выдающемуся гению советской науки ассистируют ультрасовременные кибернетические помощники, потому что простому человеку крайне сложно выдерживать высочайший темп вычислений, которым живёт ЦГЛП. Сложно даже просто представить себе, как всё это умещается в гениальном мозгу академика Сеченова, но тем не менее это так. Великие изобретения, сделавшие СССР безоговорочным лидером мировой науки, рождаются в мозгу Сеченова и когорты его соратников. И только после этого вся мощь «Предприятия 3826» приступает к осмыслению и освоению совершённых ими открытий.

Собственно, именно этим