Ханне не хотелось рисковать и рвать себе вены об острый винт, однако это была единственная возможность освободиться. Она очень осторожными движениями постаралась направить винт поперек пластиковой полоски, прекрасно понимая, что одного неаккуратного движения будет достаточно, чтобы повредить вену на запястье. Лоб у нее покрылся потом, и она истово молилась высшим силам, чтобы эта отчаянная попытка не стоила ей жизни. И вот! Хомут лопнул, освобождая кисти Ханны. Она не успела еще толком прийти в себя, как Маргрет поднесла ей свои стянутые за спиной руки, прося помочь ей произвести ту же процедуру. Это гораздо хуже, когда ты рискуешь не своей собственной, а жизнью другого человека. Поэтому Ханна с замиранием сердца приложила все усилия к тому, чтобы освободить руки Маргрет, не нанеся ей при этом никакого вреда. К счастью, действуя обеими руками, сделать это было не в пример проще, и уже через полминуты Маргрет освободилась от тугих пластиковых оков. Пока что все складывалось хорошо. Требуя объяснений, они как по команде повернулись к Элле, которая до сих пор молча подсвечивала им своим фонариком. Однако в этот момент за переборкой раздался громкий шум двигателя. Он включился, затарахтел и увлек покачивающееся судно прямо в сторону открытого моря.

– Нет! Нам необходимо сойти!

Ханна в отчаянии подпрыгнула, стараясь дотянуться до люка. Она все это время помнила, что Йорн спешит им на выручку с подмогой из деревни, однако если они выйдут в море, то там уже им не поможет никто. Ханна кричала, прыгала и стучалась в люк, однако выйти наружу было невозможно – крышка была заперта. Безнадежность ситуации была подобна точному попаданию свинцовой пули в висок. Она едва успела присесть, как сразу же чуть было не лишилась чувств. У нее закружилась голова, душу переполняли бессилие и отчаяние. Неужели ее жизнь кончится именно так? И это все, для чего она была предназначена? Несколько сравнительно неплохих книжек, провальный детективный проект и одинокая смерть в трюме рыбного траулера где-то в северной Атлантике. У Ханны перехватило дыхание от жалости к себе, и только тут она заметила два обеспокоенных лица, наблюдавших за ней в потускневшем свете фонаря.

– Успокойся. Все в порядке.

Чья-то рука нежно погладила ее по лбу.

– Вот, возьми-ка это.

На нее надели пальто.

– Дыши глубже.

Обе женщины принялись старательно дышать, чтобы она следовала их примеру. Ханна медленно, закрыв глаза, втягивала в легкие холодный, пахнущий рыбой воздух и выдыхала его, пытаясь делать это в такт со стоящими перед ней Эллой и Маргрет. Чувствуя на обоих плечах ласковые руки, она понемногу успокоилась. Стоило Ханне приоткрыть глаза, как она растворилась во взгляде Маргрет, полном искренней заботы. По другую сторону от нее стояла столь же встревоженная Элла. В голове у Ханны постепенно сложилась абсолютно новая мысль. Она не одна. Она не одинока. Ее жизнь вовсе не безразлична другим людям. Она что-то значит, и она является личностью. И причина этого не в ее книгах, а в том, какой она была все последнее время, проведенное в Исландии. Она была другом, была объектом любовного интереса. Она делала все возможное и невозможное, чтобы кому-то помочь. Она научилась искренне переживать за других, и вот теперь она здесь. Ставя на карту собственную жизнь, она пытается помочь другим. И до того, как все эти мысли готовы были вылиться в сентиментальное самолюбование, Ханне все-таки удалось успокоиться и взять себя в руки. Она прочла достаточное количество отвратительных книг Йорна, чтобы понять, что именно в такой ситуации и не стоит сдаваться. Просто необходимо выработать план. Она с решимостью посмотрела на Эллу и Маргрет. Выпрямила спину.

– В конце концов она откроет люк, и к тому времени мы должны быть готовы.

Для самой Ханны стало полной неожиданностью, что заложенной в ней стратегической жилки хватило, чтобы придумать ответный ход для Сигрун. Как бы то ни было, ей представлялось предельно ясным, что им следует сделать, когда похитительница откроет люк. Она посвятила в план Маргрет и Эллу, которые дружно кивнули и поддержали ее без каких-либо возражений. Воодушевленные тем, что они действительно могут что-то сделать и вдохновленные планом оказать отпор Сигрун, как только она откроет люк, женщины расселись в ожидании своего шанса. Случилось это, однако, вовсе не сразу. И даже не скоро. Минуты шли за минутами, и в результате их накопилось столько, что было уже не сосчитать. Так они и сидели, раскачивались в такт хода судна и чувствуя, что еще немного – и могут возникнуть первые признаки морской болезни. Маргрет взглянула на Ханну.

– Что, если она нас так и не отопрет? Если она просто решит уплыть в открытое море и застрелиться, а мы так и будем дрейфовать, пока не умрем здесь?

– По крайней мере, нас найдет береговая охрана.

– Но до тех пор может пройти действительно много времени. До завтрашнего дня вряд ли кто-то заметит пропажу лодки. А мы к этому часу уже можем дрейфовать неизвестно где… Или столкнуться с каким-нибудь танкером или, скажем, китом… Или умрем от недостатка кислорода.

– Или насмерть замерзнем.

Маргрет снова взглянула на Ханну.

– Мы не сможем сидеть так вечно и не умереть от холода. Может, немного сдвинемся поближе друг к другу?

Ханна кивнула, и Маргрет втиснулась между Эллой и Ханной. Ханна сразу же ощутила тепло ее тела, и это принесло ей заметное облегчение. Ведь если ей, в конце концов, и суждено умереть в этом рыбном трюме, то Маргрет будет рядом, а это не самая печальная участь из всех, которые можно себе представить. Однако нельзя умереть, так и не поняв, почему Сигрун все это сделала и каким образом здесь замешана Элла. Если все на этом и закончится, она просто обязана спросить об этом. Ханна понимала, что касается потенциально опасной темы, но ей во что бы то ни стало была необходима ясность.

– Почему Сигрун убила Тора и какова твоя роль во всем этом?

Ханна наклонилась немного вперед и посмотрела на Эллу, желая убедиться, что та ее расслышала и поняла. Элла взглянула на нее, но ничего не ответила. Ханна не унималась.

– Кто такая Сигрун?

И снова на несколько секунд наступило молчание. Ханна нетерпеливо повысила голос.

– Я знаю, ты меня понимаешь, и, честно говоря, считаю, что ты просто обязана объясниться. В меня стреляли, на меня нападали и пытались убить, и все из-за того, что я жила в твоем доме и оказалась вовлеченной во все это. И я просто отказываюсь умирать, так и не узнав, почему возник весь этот хаос.

Ханна почувствовала, что собственное возбуждение ее согрело. По щеке Эллы скатилась слеза, но она по-прежнему не проронила ни слова. Чья-то рука мягко, но настойчиво потянула Ханну назад. Это была рука Маргрет.

– Сигрун дочь Эллы. И… Эгир ее отец.

Ханна посмотрела на Эллу. Что?

– Что? Но каким образом?..

Маргрет взглянула на Эллу, как будто спрашивая разрешения рассказать ее историю. Элла все так же молчала. По-видимому, Маргрет сочла ее молчание своего рода согласием и повернулась к Ханне.