Смотрительница подошла к шкафу и вернулась с подкожным инъектором.

– Он… работает под гипнозом? – спросил Лазарус.

– Нет, – холодно ответила смотрительница, – ему нужно ввести стимулятор, чтобы он вообще осознавал наше присутствие. – Оттянув кожу на руке тучного создания, она сделала инъекцию. – Действуй, – сказала она Мэри и погрузилась в мрачное молчание.

Существо на кровати пошевелилось, глаза его закатились, затем, казалось, его взгляд обрел ясность.

– Тетя Мэри! – улыбнулось оно. – Ух ты! Ты что-нибудь принесла Билли?

– Нет, – мягко ответила она. – Не в этот раз, милый. Тете Мэри нужно было спешить. Может, в следующий раз? Сюрприз? Ладно?

– Ладно, – послушно ответило существо.

– Хороший мальчик. – Она протянула руку и взъерошила его волосы; Лазарус снова отвел взгляд. – Билли сделает кое-что для тети Мэри? Очень, очень важное.

– Ага.

– Ты слышишь своих друзей?

– Ну да.

– Всех?

– Угу. Только они почти ничего не говорят, – добавило существо.

– Позови их.

Последовала короткая пауза.

– Они меня услышали.

– Отлично! Теперь слушай внимательно, Билли: всем Семействам – срочное предупреждение! Говорит старейшина Мэри Сперлинг. По распоряжению Совета администратор намерен арестовать каждого из заявивших о себе семьян. Совет приказал ему использовать «крайние меры» – и, по моему трезвому мнению, они полны решимости прибегнуть к любым средствам, не обращая внимания на Ковенант, чтобы попытаться выбить из нас так называемый секрет нашей долгой жизни. Они даже собираются использовать пытки, разработанные инквизиторами Пророков! – Голос ее сорвался, но она взяла себя в руки. – Действуйте! Найдите их, предупредите их, спрячьте их! Возможно, у вас остались лишь считаные минуты, чтобы их спасти! – Лазарус коснулся ее руки и что-то прошептал; кивнув, она продолжила: – Если кто-то из собратьев будет арестован, спасайте его любой ценой! Не пытайтесь взывать к Ковенанту, не тратьте время на споры о справедливости… спасайте! А теперь – действуйте!

Она замолчала, затем устало и тихо спросила:

– Они слышали нас, Билли?

– Ага.

– Они рассказывают об этом другим?

– Угу. Все, кроме Джимми-Коника. Он на меня злится.

– Джимми-Коник? Где он?

– Ну… там, у себя дома.

– В Монреале, – вмешалась смотрительница. – Там есть еще двое телепатов – твое сообщение прошло. Ты закончила?

– Да… – неуверенно проговорила Мэри. – Но возможно, лучше будет, если какая-нибудь из резиденций передаст подтверждение.

– Нет!

– Но, Дженис…

– Я не позволю. Полагаю, тебе действительно нужно было передать свое сообщение, но сейчас я хотела бы ввести Билли антидот. Так что убирайся.

Лазарус взял Мэри за руку:

– Идем, детка. Сообщение либо прошло, либо не прошло; ты сделала все, что могла. Все хорошо, милая.

Мэри отправилась с докладом к секретарю, и Лазарус оставил ее. Он вернулся назад, ища кого-нибудь, кто был не слишком занят, чтобы ему помочь. Первыми ему встретились охранники у входа в пруд.

– Мое почтение… – начал он.

– И тебе, – ответил один из них. – Кого-то ищешь?

С любопытством взглянув на почти полностью обнаженного Лонга, он снова отвел взгляд – то, как кто-то одевался или не одевался, являлось личным делом каждого.

– Вроде того, – кивнул Лазарус. – Скажи-ка, приятель, – не знаешь тут никого, кто мог бы одолжить мне килт?

– Он перед тобой, – весело ответил охранник. – Подмени меня, Дик, – я через минуту вернусь.

Он повел Лазаруса в жилище для холостяков, где снабдил его одеждой и помог высушить сумку и ее содержимое, оставив без комментариев пристегнутый к его волосатым бедрам арсенал. То, как вели себя старейшины, никак его не касалось, а многие из них куда болезненнее относились к вопросам частной жизни, чем большинство других. Он видел прибывшую полностью обнаженной тетушку Мэри Сперлинг, но его нисколько не удивило, когда он услышал, как Айра Барстоу инструктирует Пита, чтобы тот забрал под водой пассажиров; тот факт, что бывший с ней старейшина предпочел нырнуть в озеро, нагруженный железом, удивил его, но не настолько, чтобы заставить позабыть о приличиях.

– Что-нибудь еще нужно? – спросил он. – Туфли подходят?

– Вполне. Спасибо огромное, приятель. – Лазарус разгладил одолженный килт, который был для него слегка длинноват, но давал ощущение комфорта. Пожалуй, могла бы сойти и набедренная повязка – будь он на Венере. Но венерианские обычаи никогда его особо не заботили. Черт побери, человеку нравится быть одетым. – Чувствую себя намного лучше, – признался он. – Еще раз спасибо. Кстати, как тебя зовут?

– Эдмунд Харди, из семейства Фут.

– Вот как? Кто твои предки?

– Чарльз Харди и Эвелин Фут. Эдвард Харди – Элис Джонсон и Теренс Бриггс – Элинор Уэзерел. Оливер…

– Достаточно. Я примерно так и думал. Ты один из моих праправнуков.

– Что ж, это интересно, – согласился Харди. – Получается, что у нас одна шестнадцатая степень родства – не считая конвергенции. Могу я поинтересоваться, как звать тебя?

– Лазарус Лонг.

– Это какая-то ошибка, – покачал головой Харди. – Среди моих предков такого нет.

– Попробуй вспомнить Вудро Вильсона Смита. С этого я когда-то начинал.

– Ах, этот! Да, конечно. Но я думал, ты… гм…

– Умер? Нет.

– Ну, я вовсе не имел этого в виду, – покраснев, возразил Харди, и поспешно добавил: – Рад, что наткнулся на тебя, дедуля. Всегда хотел услышать из первых уст рассказ о собрании Семейств в две тысячи двенадцатом.

– Это было еще до твоего рождения, Эд, – мрачно буркнул Лазарус. – И не называй меня «дедуля».

– Прошу прощения, сэр… в смысле, прошу прощения, Лазарус. Я могу чем-то еще помочь?

– Мне не стоило на тебя сердиться. Да, и помочь ты можешь. Где я тут могу перекусить? Сегодня утром у меня даже не было времени позавтракать.

– С удовольствием. – Харди проводил его в столовую для холостяков, включил автоповара, налил кофе для своего товарища и для себя и вышел. Лазарус тем временем «перекусил», употребив порядка трех тысяч калорий шкворчащих сосисок, яиц, джема, поджаренного хлеба, кофе со сливками и прочих добавок, поскольку исходил из предположения, что резервные баки всегда следует держать полными, ибо никогда не знаешь, сколько тебе предстоит пролететь, прежде чем появится очередной шанс заправиться. По прошествии некоторого времени он откинулся на спинку стула, рыгнул, собрал посуду и бросил ее в мусоросжигатель, а затем отправился на поиски инфомата.