У дикарей принято лишать поверженного врага посмертной благодати, уродуя и расчленяя труп. Из отрубленных ушей и носов эллинов варвары, нанизывая их на верёвки, делали ожерелья. Прекратив снимать скальпы, они стали отрубать головы и конечности. Можно ли представить себе занятие более удручающее, чем попытка вынести с поля боя не просто тела павших товарищей, но трупы расчленённые, истерзанные, изуродованные до неузнаваемости? Сложив мёртвых по двое, по трое на одеяла, мы оттаскивали их к подножию Трёхсот ступеней. На Акрополе не осталось ни одного мула, все они были забиты на мясо, так что затаскивать умерших в крепость нам приходилось на собственных горбах.

В ночь перед поединком Тесей обошёлся без речей.

— Если я паду, верните госпожу Антиопу её соплеменницам, — вот и всё, что он сказал.

Антиопа в ту ночь тоже вышла из своих покоев и поднялась на стену. Я прошёл мимо неё совсем рядом, но мне, признаться, вовсе не хотелось привлекать её внимание, да и она меня не заметила. Её взгляд был прикован к ужасному зрелищу, которое разворачивалось на холмах напротив.

Мои печальные обязанности увели меня за ворота, а когда уже за полночь я вернулся, Антиопа, так и не шелохнувшись, всё стояла на том же месте.

Царица нашла себе место у амбразуры южной привратной башни. Её сопровождали лишь слуги и стражники, приставленные к ней Тесеем для её безопасности. Такой, как сейчас, её видели лишь те, кому выпало сопровождать Тесея в его плавании; я уже успел забыть, как выглядела Антиопа в амазонском наряде. На ней были штаны, заправленные во фригийские сапожки и перехваченные амазонским кавалерийским поясом. Стёганая спола была покрыта перекинутой через левое плечо шкурой пантеры, которая была на Антиопе и когда она победила Боргеса в Курганном городе. Обнажённая правая грудь позволяла видеть шрам в виде морской звезды «тессистос», наносимый девочке на грудь ещё в детстве, и рубцы «матрикона», следы ритуального самокалечения, совершаемого амазонками перед битвой.

Оргия врага продолжалась всю ночь, и всю ночь Антиопа так и не сдвинулась со своего места. Мы гадали, примет ли она участие в сражении, а если примет, то на чьей стороне? Как я уже говорил, Тесей запретил Антиопе вооружаться и пригрозил казнью всякому, кто поможет ей в этом. Он едва ли собирался отменять свой запрет, но вот его смерть вполне могла лишить приказание силы.

За два часа до рассвета царь удалился в цитадель, где Антиопа подготовила его к бою. Она сама искупала и вооружила его, уложила ему волосы и вручила собственное копьё, не допустив в покои даже избранных царских телохранителей.

Поединок должен был состояться на бывшей рыночной площади, возле ещё удерживавшихся защитниками Афин Священных врат Эннеапилона, гарнизон которых составляли царские соратники. Триста ступеней были превращены в дополнительное укрепление с помощью кольев и завалов; уцелевшие дома и хранилища превратились в опорные пункты; раненых подняли на самую вершину крепости, а четыре тысячи способных держать оружие воинов заняли места на стенах.

И вот наступил рассвет.

Ближайшие сподвижницы Элевтеры — Стратоника, Скайлея и Главка Сероглазая — выехали на площадь с севера. Они были в полном вооружении, но без боевой раскраски и шлемов, с прибранными волосами. На дальнем конце площади установили три столба, рядом с каждым из которых остановились всадницы. Стратоника выехала вперёд одна. С южной стороны уже находились секунданты Тесея — Ликос, Петей и Амомфарет, командир спартанских копейщиков. Они тоже были в церемониальных доспехах. Распоряжался подготовкой к бою Садук, фракийский вождь, говоривший по-эллински с безупречным аттическим произношением. Противникам разрешалось сражаться лишь не покидая пределов ристалища. Впрочем, без предупреждения можно было и обойтись. Никто из соперников не стал бы спасать свою жизнь ценою утраты чести.

Тесей выехал на царской колеснице своего отца Эгея, правил которой его двоюродный брат Иофон. Грудь царя покрывал воронёный панцирь с изображением бычьей головы; дубовый, в три пальца толщиной и в треть таланта весом, щит был обит бронзовыми пластинами; чёрный шлем венчал гребень из белых перьев пустельги. Тесей срезал бороду и обрил себе лоб, чтобы противник не смог ухватить его за волосы. Оружие афинянина составляли три дротика, вложенных в чехол из бычьей кожи, притороченный к колеснице, два ясеневых, в пять локтей, копья с железными наконечниками и разящий меч на поясе, у бедра.

Колесница подъехала к южным столбам и остановилась. Тесей стал спешиваться. Его секунданты подошли к нему и кратко переговорили.

Элевтера появилась с севера. Она прибыла не на колеснице, а верхом и совещаться ни с кем не стала. Её оружие составляли маленький бронзовый щит, метательное копьё, «пелекус» — двойная секира, вложенная в чехол за плечами, и метательный диск в чехле у бедра. Ни лука, ни меча она с собой не взяла.

— Я Тесей, сын Эгея! — начал царь.

— Довольно! Я знаю, кто ты такой.

Кони с обеих сторон перетаптывались и фыркали. Можно было видеть, как покачиваются, оставляя в пыли след, колёса колесницы и как возница руками в кожаных рукавицах удерживает упряжку.

Элевтера не направила коня вперёд, а лишь позволила ему сделать десяток шагов и, остановив в ста шагах от противника, крикнула:

— Убей меня, если сможешь!

С резким кивком она опустила на лицо железное забрало шлема.

Из шестидесяти тысяч глоток вырвался рёв: всадник и колесница, вздымая пыль и набирая скорость, с грохотом понеслись по ристалищу. Тесей выставил выпуклый набалдашник щита поверх обода колесницы, подпёр его с внутренней стороны плечом и, стоя левой ногой на помосте для усиления толчка, упёрся правой в задний борт своей боевой повозки. В правой руке он держал извлечённый из чехла дротик с древком длиной в три локтя.

Элевтера устремилась на него с метательным копьём. Первым совершил бросок Тесей. Он целил в грудь, однако амазонка с поразительной ловкостью упала набок, свесившись с коня и спустя мгновение снова оказавшись в седле. Дротик Тесея был брошен с такой силой, что, просвистев над ристалищем, вылетел за его пределы и упал на землю среди тиссагетов, поразив одного из зевак в ногу. Тот взвыл, но его вопль потонул во всеобщем рёве.

У противоположных концов поля колесница и всадница снова развернулись и опять начали сближение.

Элевтера и на сей раз не стала метать своё копьё, но, уже поравнявшись с колесницей, резко свернула в сторону и приняла второй дротик Тесея на свой щит. Дротик отскочил, перелетел арену и вонзился в шест ограждения. Когда колесница разворачивалась для третьего захода, царь избавился от щита и шлема, убрав их в мешки у бортов колесницы, чтобы было удобнее бросать. Дважды он оказался не на высоте и на сей раз был обязан попасть в цель, чтобы не предстать перед необходимостью сражаться пешим против верхового врага.

Увы, и в этот раз дротик Тесея пролетел мимо, а Элевтера опять воздержалась от броска. Когда колесница снова достигла поворотных столбов, царь соскочил на песок. Колесничий увёл упряжку за пределы ристалища, а Тесей, вновь надев шлем и вооружившись копьём и щитом, двинулся вперёд. Элевтера, повернув на дальнем конце ристалища, остановила своего грызущего удила коня, и из-под её забрала струйкой брызнула розовая от крови слюна: от возбуждения она прокусила себе язык. Амазонка взяла поводья в зубы, извлекла из чехла диск и взяла его в левую руку, словно в противовес остававшемуся в правой метательному копью.