смертью наступает окончательная победа над грехом. Смерть же Христа Спасителя, безгрешного, но взявшего на Себя грехи всего мира, явилась прямым распятием, уничтожением их силой Божией… С распятием, уничтожением греха Сын Божий искупил людей от осуждения на смерть, даровал восстание тел от смерти, воскресение их для вечной жизни» (Скурат К. Е. Учение о спасении святителя Афанасия Великого. Сергиев Посад, 2006. С. 208–209). Поэтому «крест дотоле тягостен, доколе он пребывает крестом своим. Когда же он преобразится в Крест Христов, то получает необыкновенную легкость: Иго Мое благо, и бремя мое легко есть, сказал Господь» (Полное собрание творений святителя Игнатия Брянчанинова. Т. I. М., 2001. С. 330).

237 Преподобный Иоанн Лествичник. Лествица. М., 2002. С. 167.

238 См. Иак. 4,4 («дружба с миром есть вражда против Бога»). Преп. Симеон Новый Богослов отмечает, что апостол не говорит: «Мир есть враг Божий», а таковым врагом, по его словам, является «дружба с миром», ибо через эту «дружбу» мы становимся «прелюбодеями и прелюбодейками». Затем, ссылаясь на слова Господа в Мф. 5, 28, этот святой отец указывает, что не только творящий грех отделяет себя от Бога и делается врагом Божиим, но им становится также «любящий грех и испытывающий вожделение к чему-либо [греховному] (δ επιθυμων τίνος), а также прилепляющийся сердцем к чему-либо земному; это и есть дружба с миром. См.: Symeon le Nouveau Theologien. Catecheses. Т. I / Ed. par В. Krivocheine et J. Paramelle // Sources chretiennes. № 96. Paris, 1963. P. 444.

239 Cp. у преп. Анастасия Синаита, который выделяет три вида воли: божественную, естественную и плотскую (или диавольскую). Их он определяет так: «Боготварная естественная воля человека есть разумное движение желающей части души, которое в соответствии с природой побуждает человека к [соединению] с предметом желания. Божественная же воля у людей есть поспешание прирожденного и разумного желания от того, что соответствует естеству, к тому, что превышает это естество. А плотская воля есть страстное извращение естественного в противоестественное» (Преподобный Анастасий Синаит. Избранные творения. М., 2003. С. 230).

240 См. толкование этого места Писания у аввы Евагрия: «Подобно тому как Господь, будучи Правдой (δικαιοσύνη), противится неправедным, а будучи Истиной, противится лжецам, так и Он, будучи Смиренномудрием, противится гордым» (Evagre le Pontique. Scholies aux Proverbs / Ed. par P. Gehin // Sources chretiennes. № 340. Paris, 1987. P. 132).

241 О первой из этих добродетелей (η δε αύτομεμψία και έξουδένωσις) см.: «Ничто не производит так скоро болезнования души, как мысль о смерти, и невидимого преуспеяния, как самоукорение и отсечение своих хотений». Также: «Не предавай себя добровольно врагу, и достаточно будет для тебя ко спасению этого терпения с самоукорением» (Творения преподобнаго и богоноснаго отца нашего священномученика Петра Дамаскина, в русском переводе. М., 1993. С. 159). О второй добродетели: «Авва Пимен сказывал: один брат спросил авву Аммония: что значит унижать себя? Старец отвечал: ставить себя ниже бессловесных и знать, что они не подлежат осуждению» (Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов. Сергиев Посад, 1993. С. 140).

242 См. Мф. 6,3. Ср. изъяснение: «Здесь он опять не руки разумеет, но усиливает Свою мысль: если возможно, говорит, и себя самого не знать, и если возможно скрыться от служащих тебе рук, то постарайся об этом» (Свт. Иоанн Златоуст. Полное собрание творений. Т. VII, кн. 1. М., 2000. С. 217).

243 Обычно под «декалогом» подразумеваются заповеди, данные Богом Моисею (Исх. 20,4-17), которые были естественным образом восприняты и христианством. Ср.: «Нам познать еще и особенное человеколюбие нашего Педагога, сказавшееся в бесчисленном количестве спасительных заповедей, рассеянных по всему Писанию, чтобы тем легче и во всем изобилии можно было находить нам здесь все, что необходимо нам для спасения, и чтобы тем охотнее мы пользовались совокупностью Писаний, всякий раз находя в них для себя нечто спасительное. Особенно важно здесь Десятисловие, данное через Моисея, которое простотой однородной десятерицей заповедей описывает область спасения через наименование грехов, от которых нужно уклоняться» (Педагог. Творение учителя Церкви Климента Александрийского. М., 1996. С. 278). Но свт. Феолипт, как видно из дальнейшего, имеет в виду совсем другие заповеди.

244 У свт. Григория Паламы, ученика свт. Феолипта, встречается сходная мысль: «Великое видение Света Господнего Преображения принадлежит таинству восьмого, то есть будущего, века, являемому после завершения сего мира, созданного в шесть дней, и после прекращения чувств, действующего в нас шестью способами; ибо мы имеем пять чувств, прибавляемое же к ним слово (или “мысль”), выражающее то, что чувства воспринимают, создает шестую энергию нашей области чувств» (Святитель Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский. Беседы. Т. II / Пер. архим. Амвросия Погодина. М., 1994. С. 86).

245 Так, думается, можно перевести фразу ων η γενεσις ή τετραστοιχος κτισις εστι. Идея четырех элементов или стихий, из которых состоит материальный мир, восходит к глубоким античным истокам; она получила широкое распространение также в святоотеческом богословии. См., например, у преп. Анастасия Синаита, который распространяет эту идею и на телесное начало в человеке: «Творец, закончив устроение простого и духовного мира незримых сил, а после создав из четырех элементов этот вещественный мир, затем говорит: “Сотворим человека по образу Нашему и по подобию” (Быт. 1, 26). И творит живое существо, словно некий смешанный мир, сходный обоим мирам и состоящий, с одной стороны, из нетелесной, бессмертной и нетленной души, а с другой стороны, из вещественного и зримого тела, образованного из четырех элементов (τετραστοιχου σώματος)» (см. наш перевод: Преподобный Анастасий Синаит. Избранные творения. С. 28–30).

246 Обычно это число, начиная с пифагорейцев, считалось самым совершенным. В христианской письменности одним из первых это представление воспринял Климент Александрийский: «Всеми единогласно признается, что число 10 есть во всех отношениях совершеннейшее». В другом месте он рассуждает о десятерице «составных частей человека» так: «Десять же этих входящих в состав человека частей суть следующие: тело, душа, пять чувств, дар слова, образовательная сила, свойственная входящим в состав человека материальным элементам, мыслительная или духовная способность, или каким хотите именем назовите ее. Но следует, на все остальные части внимания не обращая, лишь в уме искать устойчивости. О девяти составных частях мира всякую заботу мы оставили. И первее всего перестали мы заниматься четырьмя стихиями, находящимися в смешанном виде в каждом данном месте. Потом семью блуждающими планетами мы более не занимаемся и в них не верим. А далее и землею сей пренебрегаем. Оставивши все это, обратились мы