— Да, немного неожиданно, — сказала Шахла, — однако я ничего на сегодня не планировала. Просто сижу читаю. А попозже собиралась кино посмотреть, у меня появился новый DVD-плеер.

Телефон Хасан надежно прикрывал ладонью, прислонив голову к холодному окну машины, точно уставший или внезапно ощутивший свою обреченность человек.

Этот день уже получился долгим. Утром он доставил, как ему и было приказано, все компоненты бомб в «паб» неподалеку от «Мэнор-хаус», чтобы Сет и Элтон могли приступить к сборке. Салим велел ему снова прийти туда завтра, дабы получить окончательные инструкции от члена «Хусам Нара». И назначенный Салимом час оставил Хасану время для посещения дворца.

Он ехал, придерживая руль одной рукой, по Южной окружной, через Кэтфорд и Вест-Норвуд. Время было позднее, места эти большим гостеприимством не отличались, поэтому машин на дороге было немного, и он всего за полчаса добрался до стоявших бок о бок домов, в которых жили когда-то железнодорожники Клапама.

— Входи. Считай, что у меня здесь отель. Мне все равно.

Улыбка Шахлы лишила эти слова какой-либо язвительности. Девушка целомудренно чмокнула Хасана в щеку и отступила в сторону, впуская его в дом.

— Выпить чего-нибудь не желаешь? — Они уже поднялись на второй этаж и вошли в ее квартиру. — Я собираюсь винца глотнуть, но ты ведь наверняка предпочтешь что-нибудь такое, чем только грешников и карать. Так что — черный чай? Сок пырея? Или жожобы?

Хасан улыбнулся:

— Самый обычный чай. Спасибо.

Они уселись по разные стороны кофейного столика. Комната была маленькой, однако тесной не выглядела. Шахла перекинула свои длинные ноги через подлокотник кресла. Она была в красном платье, шерстяных колготках, кожаных сапожках и в безрукавке из афганской овчины.

— Тебе не холодно, Хас?

— Все хорошо, спасибо. Я, наверное, явился некстати. Э-э… судя по твоему виду, ты собиралась куда-то пойти.

Шахла взглянула на свое платье.

— Что? Нет-нет. Просто стараюсь держаться на уровне. Мало ли кто в гости заглянет. Ну, что нового в медресе? Все девушки по-прежнему носят паранджу?

— Ладно-ладно. Я понимаю. Насмешничай сколько хочешь.

— Мне придется гореть в аду, а, Хас? Это очень неприятно?

— Я завтра в Букингемский дворец иду. С папой.

— О, вот папа твой мне нравится. Помнишь, ты познакомил нас на вручении дипломов? Такой милый дяденька. И улыбка, насколько я помню, довольно сексуальная.

Хасан усмехнулся:

— Вообще-то я туда идти побаиваюсь. Правда, мне удалось договориться с ним, что на торжественный завтрак я не останусь.

— Одежда для такого случая у тебя есть?

— Костюм. Папа будет при полном пингвинском облачении, а мама купила, по крайней мере, три новых платья. И к ним сумочки, туфли и так далее.

— Думаю, там будет интересно. Тебе следует гордиться отцом. Потом они, наверное, отметят это вместе с тобой — или устроят большой прием?

— Нет, мы разойдемся по своим делам. Родители — в какой-то ливанский ресторан в Найтсбридже, а я… у меня есть другие дела.

Они помолчали. Хасан отпил чаю.

— У тебя все в порядке, Хас? Ты какой-то напряженный.

— Все хорошо. — Странно, как она это заметила? — Я сегодня с папой немного поссорился. Не сильно.

— Из-за чего?

— Из-за веры.

— Надо же, какой сюрприз.

Шахла сняла ноги с подлокотника и тут же перебросила их через другой. Лучше бы она этого не делала.

— Знаешь, Хас, нас всех немного тревожит, что ты проводишь так много времени в той мечети. Туда заглядывают не очень хорошие люди.

— Откуда ты знаешь? Ты в ней ни разу не была.

— Такая у нее репутация.

— Вот как. И что же это за «репутация»?

— В нее ваххабиты захаживают.

— А что в этом плохого?

— Что в этом плохого? Ты бы еще спросил: «Что плохого в нацизме?»

— Ваххабиты все-таки не нацисты, они…

— Они казнили массу людей, не соглашавшихся с ними, сожгли кучу книг. Отбросили девятнадцатое столетие в Средневековье, уверяя, что помогают прогрессу науки, к которой и близко не подходили.

— Ну, думаю, если сравнить их с христианскими пуританами, или с амишами, или с…

— С амишами, обутыми в кованые сапоги, — перебила его Шахла. — С этим ты, надеюсь, согласен?

— Хотя крошечной сектой их никак уж не назовешь, — сказал Хасан. — Ваххабизм — главное вероисповедание самой богатой и мощной исламской державы мира, Саудовской Аравии.

— В том-то вся и беда, дурень! — ответила Шахла. — Тиранические саудовские короли и выплаченные американцами за саудовскую нефть миллиарды поддерживают религию каменного века, утверждающую, что Земля плоская.

— Однако в этой стране находятся Мекка, и Медина, и…

— Это я знаю, — сказала Шахла. — Ваххабитам принадлежат два священных города и нефтяные деньги. А в некоторых мусульманских странах только ваххабиты и обладают деньгами, на которые удается содержать школы. И для тамошних детей ваххабизм — это и есть ислам. Представь себе христианских детей, которые учатся в школах, принадлежащих ИРА или ку-клукс-клану, — потому что других попросту не существует.

Хасана ее горячность застала врасплох.

— Я думаю, ты преувеличиваешь.

— Совсем наоборот. На деле все еще более странно. Потому что Саудовская Аравия и ваххабизм существуют на американские деньги. Попробуй вообразить правительство Британии, которое платит ИРА, чтобы она воспитывала британских детей.

Хасан встал:

— Моя мечеть более чем почтенна.

Шахла тоже поднялась на ноги, в очередной раз доказав, что она немного выше Хасана.

— Прости, Хас. Не уходи. Сядь. Я заварю еще чаю. Просто твоим друзьям тревожно за тебя. Понимаешь?

Отчасти разгневанный, отчасти желавший остаться, Хасан медленно сел. Он слушал, как Шахла торопливо копошится на маленькой кухне, и ему казалось, что она спешит закончить, пока он не передумал. Он почти забыл о том, какой досадно сведущей девушкой она была — даже в том, что касалось «его» предмета. Вскоре Шахла возвратилась с чаем и села напротив, на этот раз упираясь ступнями в пол.

— Может, посмотрим фильм, о котором я говорила? — спросила она. — Я купила крошечный DVD-плеер — и всего за двадцать пять фунтов. С виду — обычный сидишник. Вот, взгляни. Он просто втыкается в телик сзади.

— Ладно, давай посмотрим кино, — ответил Хасан.

— Только обещай не кипятиться, — попросила Шахла.

— Хорошо.