– Нам даже не придется пробивать штормовой фронт Полярного Круга! – сквозь рев турбин прокричал Джеймс. – Потому что его нет! Ха-ха-ха! Расслабься, сынок, и постарайся поспать, это помогает перенести полет. И не включай обогрев без необходимости, тут не так уж холодно.

Заснуть Майку удалось только часа через три, когда предельно измотанная страхом психика отключилась, не выдержав нагрузки. Постоянные воздушные ямы, тряска и скрежет обшивки довели его до изнеможения, и он не понял, как погрузился в зыбкий сон, наполненный оскалами кривых желтых клыков и кровавым льдом, покрывающим десантный отсек опрокинутого бронетранспортера. Проснулся он с диким криком от того, что одна из тварей впилась ему в плечо и теребит, пытаясь отгрызть кусок плоти.

– Майк, сынок, спокойно, это я, Джеймс! – Рука старика перестала трясти Майка, и в темноте тесного, словно гроб, трясущегося трюма тускло засветилась подсветка термометра. – Кажется, мы летим сквозь сильный ветер, нас сильно трясет, и в трюме уже минус двадцать два! Натягивай лицевую маску и включай обогрев. На всякий случай. Не хватало ещё замерзнуть во сне или обморозить физиономию, прижавшись к какой-нибудь железке!

Старик заснул, и Майка вновь охватила паника. Челнок дрожал, двигатели то натужно гудели, то ревели громче, зловеще тряслись раскрепленные ящики с чертовыми зеркалами для этих чертовых дикарей, вновь скрежетала обшивка, и он проклинал ту секунду, когда в его голове родилась эта идиотская мысль о полете в Сибирь. Больше уснуть Майк так и не смог, и вспыхнувший на потолке неярким желтым светом индикатор болезненно ослепил привыкшие к темноте глаза.

– Джеймс! Джеймс! Что это?! – заорал он, толкая старика. – Что-то сломалось, мы падаем!!!

– А? Что?!! – Джеймс дернулся и ударился затянутой в капюшон головой о ящик с грузом. – Где?! Ах, это! Это сигнал о снижении. Мы идем на посадку, нам стоит держаться крепче, чтобы…

Внезапно челнок забило крупной дрожью, раздался громкий скрежет, переходящий в хруст рвущегося металла, машина дернулась, словно от удара, и завертелась вокруг своей оси подобно летящей пуле. Майк закричал от ужаса, хватаясь за страховочный ремень, и внутри его тела всё словно рванулось в грудь под действием ускорения падающего вниз челнока. В образовавшейся центрифуге его бросало на стены и ящики, сталкивало с молчащим Джеймсом, било о пол и потолок, несмотря на страховку, и брызгало в лицо чем-то теплым и быстро остывающим. В какой-то момент челнок сотряс мощный удар, Майк потерял сознание, но быстро очнулся от продолжающихся сотрясений и понял, что движение не прекратилось, превратившись из полета в скольжение куда-то вниз. Челнок швыряло от препятствия к препятствию и с размаху било обо что-то, с хрустом проламывая преграду за преградой, и стремительно тащило дальше. Контуженный ударом Майк уже не мог кричать, и подернутое мутной пеленой сознание бешено билось вместе с телом о лежащий рядом окровавленный труп. Скачущий кубарем челнок сотряс ещё один мощнейший удар, раскалывая машину надвое, в лицо ударил яркий свет вперемешку с острыми иглами снежинок, Майка оторвало от стального борта, швыряя куда-то, будто отломившуюся от вентилятора лопасть, и всё вокруг рухнуло в белёсую мглу.

Жестокая боль в голове заставила его открыть глаза, и Майк застонал, потянувшись рукой к затылку. Капюшон арктического снаряжения оказался разорван и пропитан кровью, но всё ещё находился на своем месте. Майк лежал на груди, уткнувшись лицом в снег, от лицевой маски остались жалкие лохмотья, и кожа на лбу и щеках одеревенела от холода. Продрогшее до костей тело кричало об отказе обогрева, чудом уцелевший термометр показывал минус пятьдесят два по Цельсию. Необходимо найти укрытие, пока не поднялся ветер, мелькнула саднящая болью мысль. На ветру температура резко опустится, и он быстро замерзнет заживо. Майк попытался встать, но сильное головокружение не позволило этого сделать. Подняться удалось только с третьей попытки, его сильно штормило, каждый дюйм тела изнутри был охвачен болью, а снаружи скован ледяным холодом. Он пошатнулся и едва не рухнул, в последнюю секунду упершись рукой во что-то, мутным темным силуэтом возвышающееся рядом. Острая боль, вспыхнувшая в кисти, заставила его опереться на локоть и прояснила затуманенное зрение. Похоже, он повредил пальцы, но перчатка на руку надета, не похоже, чтобы что-то было оторвано…

Майк огляделся и понял, что обречен. Он находился посреди высокого густого леса, расположившегося у подножия ледника, трехкилометровой стеной уходящего далеко в небо. Дерево, на которое он опирался, покрывал тонкий слой льда, словно его обмакнули в жидкий сахар. На обледенелых ветвях лежали шапки снега, и весь остальной лес словно являлся множественной копией этого дерева. Позади Майка обнаружилась длинная просека, проломанная через растительность падающим челноком и густо усыпанная его обломками, срезанными ветвями и лопнувшими от ударов, промерзшими древесными стволами. Видимо, машина, потеряв управление, не врезалась в ледовый панцирь, а прошла его по касательной, закончив падение в лесу, что его и спасло, но сейчас Майку подробности были безразличны. Необходимо отыскать радиостанцию челнока и послать сигнал бедствия! Точно! Он, пошатываясь, сделал несколько шагов по направлению к длинному шлейфу обломков и остановился. Радиостанцию ему не найти. Сил двигаться нет, тело болит и ломит от холода, конечности теряют чувствительность. Даже если передатчик не разбился вдребезги, вряд ли за ним кого-то пришлют. Челноков больше нет, а шаттл готовят для полета к Реактору, никто не станет рисковать последним ракетопланом ради одного человека.

Метрах в тридцати, в обледенелом заснеженном кустарнике, раздался хруст ломающейся ветки, и Майк испуганно завертел головой. В следующую секунду из-за кустов и сугробов с громкими криками выскочило десятка полтора человеческих фигур, закутанных в объемные одеяния из шкур, с луками и копьями в руках. Рост бегущих людей едва превышал полтора метра вместе с пушистыми капюшонами, их неожиданно крупные круглые лица были почти совершенно плоскими и блестели в лучах солнца, покрытые толстым слоем чего-то маслянистого. Выражение раскосых, сильно прищуренных глаз с такого расстояния Майк разглядеть не смог, и оставалось лишь надеяться на то, что все нормальные люди в мире хорошо знают английский язык и посчитают своим долгом спасти американца.

– Помогите мне! – закричал он, взмахнув им рукой. – Я гражданин Новой Америки! Мне нужна…

Что-то сильно толкнуло его в мертвую руку, заставляя её болтануться в сторону, Майк поспешил схватить её здоровой рукой и застыл от ужаса. Из предплечья торчала короткая стрела, пронзившая его насквозь! Он в ужасе поднял глаза на приближающихся людей и увидел, как несколько коротышек вновь натягивают небольшие луки. Забыв о терзающей тело боли, Майк бросился бежать, не разбирая дороги, издавая вопли страха при виде стрел, вонзающихся в деревья в считаных сантиметрах от его тела. Он проламывался сквозь ледяные кусты, углубляясь в лесную чащу, и вскоре увяз в сугробах, доходивших ему до пояса. Оглянувшись, Майк увидел, что преследователи настигают его. К подошвам их обуви было прикреплено нечто вроде снегоступов, и злобные коротышки легко преодолевали глубокий снежный покров. Он изо всех сил забился в снегу, стремясь хотя бы ползти через белую толщу, пробился на несколько метров вперед, и вдруг снежная преграда перед ним рухнула, осыпаясь на длинный пологий склон. Майк кубарем покатился вниз по склону и с размаху влетел в глубокий снег, покрывающий дно лесной котловины. Подскочив на ноги, он увидел прямо пред собой нагромождения разрушенных когда-то давно строений, вмерзших в ледяную стену, испещренную глубокими трещинами. Майк бросился к самой крупной из них и забился внутрь.