– Не будь таким нытиком, – оборвал его Каул. – Это займет лишь несколько секунд.

Один из охранников выволок Перплексуса из толпы и подтащил его к двери. С тех пор как я видел его в последний раз, его волосы и борода стали абсолютно седыми, спина сгорбилась, а на лице залегли глубокие морщины. Он провел слишком много времени за пределами своей петли, и теперь его догонял истинный возраст. Перплексус уже хотел было открыть дверь, как вдруг его скрутил приступ кашля. С трудом отдышавшись, он обернулся к Каулу, глубоко всхрапнул, набирая полные легкие воздуха, и выплюнул лоснящийся комок слизи на его плащ.

– Ты невежественная свинья! – воскликнул Перплексус.

Каул поднял револьвер и взвел курок. Раздался крик:

– Джек, не надо!

Это кричал Бентам. Перплексус вскинул руки и отвернулся, но единственным звуком, который издал пистолет, был сухой щелчок.

Каул открыл пистолет и заглянул в магазин, затем пожал плечами.

– Он такой же древний, как и ты, – сообщил он Перплексусу, стволом смахивая на пол плевок. – Рука судьбы, не иначе. Ну и ладно. Лучше увидеть, как ты рассыплешься в прах, чем наблюдать, как ты истекаешь кровью.

Он сделал знак охранникам увести картографа, и те потащили бормочущего итальянские проклятия Перплексуса к толпе пленников.

Каул обернулся к двери.

– Ну и черт с ним, – пробормотал он, открывая ее. – Входите все, быстро!

Внутри уже знакомой комнаты с серыми стенами недостающая четвертая вытянулась в длинный темный коридор. Охранники пинками заставили нас войти в него. Гладкие стены стали шероховатыми и неровными, а затем расширились, и мы оказались в очень простом, освещенном дневным светом помещении. Оно было высечено в скале, и я бы назвал его пещерой, если бы не почти прямоугольная дверь и два окна. Кто-то вручную выдолбил все это в мягкой скалистой породе.

Нас вывели наружу, в жаркий и сухой день, и перед нами открылся совершенно головокружительный вид. Горный ландшафт, который вполне мог принадлежать иному миру. Над нами и вокруг нас возвышались горбы и пики из странного красноватого минерала. Такие же пики покрывали уходящие вдаль холмы. Стены этих красноватых скал были сплошь, как сотами, покрыты грубо высеченными дверями и окнами. Между ними гулял ни на секунду не стихающий ветер, издавая почти человеческие стоны, казалось, исходившие из самой земли. Хотя солнце стояло высоко, небо сияло оранжевым заревом, словно сразу за горизонтом назревал конец света. И, несмотря на все признаки наличия здесь цивилизации, кроме нас, никого не было. Меня охватило гнетущее ощущение, что за нами наблюдают. Мне казалось, что на нас устремлен чей-то тяжелый и неодобрительный взгляд. Мы вторглись на чужую территорию, нам здесь не место.

Бентам слез со своего медведя и в благоговейном ужасе снял шляпу.

– Так вот он какой, – глядя вдаль, прошептал он.

Каул широким братским жестом обнял его за плечи.

– Я говорил тебе, что этот день обязательно настанет. Но на пути сюда мы выпили друг у друга очень много крови.

– Это точно, – согласился с ним Бентам.

– Но хорошо все, что хорошо кончается, потому что я наконец достиг своей цели. – Он повернулся к нам. – Друзья! Имбрины! Странные дети! – его голос эхом разнесся по этим удивительным стонущим каньонам. – Сегодняшний день войдет в историю. Добро пожаловать в Абатон!

Он помолчал, ожидая аплодисментов, и, не дождавшись, продолжил:

– Вы находитесь в древнем городе, который некогда охранял Библиотеку Душ. До недавнего времени его никто не видел на протяжении четырехсот лет и не покорял уже целое тысячелетие. Пока я снова его не открыл! И вот теперь в вашем присутствии…

Он замолчал, несколько мгновений смотрел себе под ноги, а затем расхохотался.

– Перед кем я распинаюсь? Вам, обывателям, никогда не оценить значения этого достижения. Вы только полюбуйтесь на себя! Совсем как ослы, созерцающие Сикстинскую капеллу! – он потрепал Бентама по плечу. – Ну что, брат? Пойдем и возьмем то, что принадлежит нам по праву.

– И нам тоже! – раздался голос у меня за спиной. Один из охранников. – Вы ведь нас не забудете, верно, сэр?

– Конечно, не забуду, – откликнулся Каул. Он попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло. Ему не удалось скрыть свое раздражение вмешательством рядовой твари. – Ваша верность окупится сполна.

Они с Бентамом начали спускаться по одной из тропинок. Охранники погнали нас за ними.

* * *

Растрескавшаяся на солнце тропа ветвилась, разбегаясь по остроконечным холмам. Каул с высокомерием колонизатора вел нас по заросшим колючими кустарниками дорожкам, вне всякого сомнения, уже неоднократно пройдя этим путем, который он выпытал у Перплексуса. Ощущение, что за нами наблюдают, непрерывно усиливалось. Казалось, грубые отверстия в скалах представляют собой колонию полуприкрытых глаз, оставленных в этих камнях какой-то древней разведкой и теперь пробуждающихся от тысячелетнего сна.

Меня лихорадило от тревоги, и мои мысли путались. Дальнейшие события зависели только от меня. В конце концов, твари во мне нуждались. Что, если я откажусь передавать им души? Что, если мне удастся их перехитрить?

Я знал, чем это закончится. Каул убьет мисс Сапсан. Затем он начнет убивать других имбрин, всех по очереди, пока я не дам ему то, что он желает. А если я этого не сделаю, он убьет Эмму.

Я был недостаточно силен. Я знал, что сделаю все что угодно, лишь бы ее не тронули. Даже вручу Каулу ключи от невообразимого могущества.

И тут мне в голову пришла мысль, перепугавшая меня до полусмерти. Что, если я не смогу этого сделать? Что, если Каул ошибается и я не способен видеть сосуды с душами? Или, возможно, я их увижу, но у меня не получится их передать? Он мне не поверит. Он решит, что я лгу. Он начнет убивать моих друзей. И даже если мне каким-то образом удастся убедить его в том, что я говорю правду о своих ограниченных возможностях, он может прийти в ярость и все равно всех убить.

Я начал молиться своему покойному дедушке. Можно ли молиться покойникам? Неважно, я это делал, и я просил его, чтобы если он меня сейчас видит, то помог выдержать это испытание и сделал меня таким же сильным и могущественным, каким некогда был он сам. Дедушка Портман, – молился я, – я знаю, что это покажется безумием, но Эмма и остальные друзья для меня все, мир без них прекратит для меня свое существование, и я с радостью обменяю его весь без остатка на их жизни. Да, я готов отдать его Каулу. Это делает меня пособником Зла? Я не знаю, но я надеюсь, что ты меня понимаешь. Прошу тебя, дедушка.

Подняв глаза, я с удивлением заметил, что мисс Сапсан наблюдает за мной из-за плеча медведя.