пирсингованный с ног до головы официант килограмм под двести и музыканты на сцене.

Музыкантов пять человек, и все какие-то карикатурные. Пианист – высоченный тощий ботаник в очках, ударник – наоборот, длинноволосый толстый коротышка с бородой, метросексуал саксофонист в оранжевых конверсах, два гитариста. Играли джазовую классику, создавали фон.

Не то чтобы гениально играли, но это был мой первый выход с девочками на дринки за последние полтора года, так что я сидела и умирала от счастья.

Счастье с позором у меня всегда идут бок о бок, поэтому, когда подошел пирсингованный официант, я ему заказала:

– Коктейль «Завтрак у Тиффани», только безалкогольный.

Официант жалостливо на меня посмотрел и уточнил:

– Обычно безалкогольный коктейль «Завтрак у Тиффани» называется грейпфрутовый сок.

Сидели, сплетничали. Музыканты играли известные стандарты. Импровизировали без энтузиазма, все-таки Новый год. Это, наверное, единственная ночь в году, когда музыка играет здесь не главную роль.

Вдруг музыка резко оборвалась, и раздалось громкое: «Светка!»

Это гитарист увидел входящую в зал, спускающуюся по лестнице старую знакомую и не сдержался. Потом опомнился, оглянулся по сторонам и, обращаясь к зрителям, пояснил:

– Леди и джентльмены, поприветствуем, женщина с самым красивым голосом, который я когда-либо слышал, мы вместе учились. Светка, иди сюда.

Вообще Светка, прямо скажем, какого-то сногсшибательного впечатления не производила. Ну то есть обычная усталая, даже сутулая женщина неопределенного возраста. Вернее, так бы мало кто обратил на нее внимание, а тут, раз уж ее так представили, весь зал уставился на нее.

Мы с девчонками, естественно, тоже.

Светка вышла на сцену, ей дали микрофон, и гитарист с ходу предложил:

– Может, вспомним старые времена? Споем?

Светка поломалась чуть-чуть, поговорила с пианистом, и, пока музыканты готовились на заднем плане, они с гитаристом прямо в микрофон перекинулись парой слов за жизнь.

– Слушай, сто лет тебя не видел, как жизнь?

И тут благообразная и внешне спокойная Светка выдала:

– Говно.

– В смысле?

– Ну ты спросил, я тебе отвечаю.

– А как там твой офицер?

– Мы развелись неделю назад.

– Что так?

– Этот гребаный мир полон красивых слегка беременных сучек намного моложе меня.

– Нда, дела… но ты не переживай, у тебя же есть работа? Как там твой мюзикл?

– Меня уволили два дня назад.

– Сочувствую… – Гитарист, очевидно, был слегка туповат, поэтому продолжал: – Ну а там… Пермь? Оперный театр?

– Гребаная Пермь, больше никогда туда не вернусь.

Тут на гитариста снизошло озарение, он отстал от бедной женщины.

Мы с девчонками моментально прониклись к несчастной Светке. Каждая из нас – неудачница узкого профиля. У Ники семья, у Катьки работа, у меня в целом болото. А на нее вот так разом жизнь обрушилась всей своей бетонной мощью. Развод, работа, что-то там с Пермью не так. Наш человек!

Гитарист повернулся к залу и объявил:

– Леди и джентльмены, «When you tell me that you love me», маэстро, прошу…

Публика возмущенно загудела. Все-таки это не караоке-бар. И не выпускной в провинциальной школе. Какой-то попсовый хит в месте с претензией на высокоинтеллектуальный джаз. Эту песню обожает моя мама. Это всегда плохой знак, она хранит дома стопку любовных романов про копны рыжих слегка вьющихся волос, и где на каждой странице у кого-нибудь перехватывает дыхание.

Но они несмотря ни на что запели. Пока они пели, явственно чувствовалось, как меняется атмосфера в зале. Одно дело, когда играет почти неслышный фон, пока ты ешь салат, и совсем другое, когда на сцене двое создают отдельное осмысленное музыкальное произведение, пусть даже и такое.

Светка пела чудесно, у нее действительно был очень красивый голос, и они с гитаристом настолько подходили друг другу, настолько им было удобно в этом дуэте. Они как-то оба совершенно преобразились.

I wanna call the stars down from the sky, I wanna live the day that never dies, I wanna change the world only for you…

Слова совершенно примитивные, конечно. Но, когда они закончили, зал, естественно, прослезился и проводил их овацией.

Ну откланялись, поулыбались. Светка повернулась:

– Ну я пойду?

– Слушай, Свет… пока ты тут.

– Да?

– Ты выйдешь за меня замуж?

Зал дружно поперхнулся коктейлями. Все уставились на сцену. Единственный человек, который нисколько, казалось, не удивился, была сама девушка.

– Ты меня уже об этом спрашивал.

– Ну никогда не мешает перепроверить еще раз.

– Ты уже перепроверял раз шесть.

– Как я уже и говорил, никогда не мешает перепроверить еще…

В наступившей тишине можно было услышать, как в головах всех девушек в зале забегали завистливые мысли. Мы с девчонками не отрывались от сцены.

– Слушай, десять лет назад ты выходила замуж за человека, которого любила. Сама видишь, что получилось. Выйди теперь за того, кто любит тебя…

– Логично.

– Я могу жить с тобой в Перми.

– Гребаная Пермь.

– …ну или в любом другом месте.

– Все потеряла в этой Перми, мужа, семью, дом, работу, профессию, мечту.

– Дай мне шанс, я сделаю все, чтобы тебе это вернуть.

– Послушай. Ты отличный парень, но…

Она как-то очень неуверенно замолчала.

– Света, твою мать, я ждал тебя пятнадцать лет…

Наступило совсем уж романтическое молчание. Тут она как-то странно улыбнулась и сказала:

– Ну ок. – Сделала паузу, во время которой по залу пронесся протяжный вздох и несколько слабых хлопков. – Я буду здесь до пятницы, если ты к тому времени купишь красивое кольцо и сделаешь все правильно, ну там с вставанием на одно колено…

Тут музыканты на заднем плане забегали, а гитарист упал на одно колено, повернулся в кулису, сделал большие глаза: «Ну… давайте, уроды, быстрее». Из-за кулисы выскочил тонкий и сунул что-то ему в руку и виновато пожал плечами. Гитарист тихо выругался, повернулся к Светке и протянул это что-то.

На заднем плане саксофонист-метросексуал заиграл какую-то страшно романтическую знакомую мелодию от Kenny G. Толстый и тонкий, картинно изображая то ли маленьких лебедей, то ли ангелов, начали бросать в главных героев лепестки. Зал бы и захохотал на этом месте, но уж больно серьезный момент был, все затихли.

Светка глянула на то, что ей предлагают, и спросила:

– Это что, пластмасса?

– Ну почему же, тут еще вот видишь, это, наверное, стекло.

– Ну вы даете… Сняли с кого-то?

– Ты сказала до пятницы, а сегодня вторник.

Они так долго стояли. В полнейшей тишине слышно было, как задержали дыхание все посетители, пока она наконец не сказала:

– У меня маленький сын, ты же знаешь.

– Я люблю все, что любишь ты, а он часть тебя.

– Вот это сейчас был правильный ответ.

Замолчала.

– Послушай…

– Ладно,