Я умру счастливой, если буду знать, что Страна Чудес не погибнет.

Мне как раз хватает времени, чтобы спрятать крылья, сбросить смертоносное платье и надеть запасную тунику и кожаные брюки. Затем вихрь втягивает нас и выбрасывает у ворот, которые ведут в Страну Чудес. Когда я всем пересказываю видение насчет моей мамы и Королевы Слоновой Кости, дядя Берни обнимает нас с папой на прощание. Мы обещаем навестить его, как только вернемся в мир людей.

Боюсь, я не сумею сдержать слово.

Оставив дядю и других рыцарей, мы проходим через ворота. Никто не знает, что во мне скрыта беглянка. После этого путешествие через тумтумовую глотку длиной в четверть мили уже не кажется таким страшным или опасным, как я думала (не считая ужасного запаха гнили). Отчасти потому что папа здесь уже бывал, и теперь он возглавляет нашу компанию. Но еще и потому что дерево замерзло. Буквально.

Морфей этого ждал. Он даже подготовил нас. Он сказал, что действительно Королева Слоновой Кости заморозила многое, чтобы остановить действие гибельного заклятия Червонной Королевы. Чтобы у нас был шанс успеть.

Появляется разинутая пасть дерева, за которой виден дымчатый серебристый свет. Наше дыхание паром повисает в воздухе, пока мы пробираемся вокруг огромного серого языка, покрытого льдом, переступая по зубам, похожим на щепки, как по ступенькам.

Вслед за папой я спрыгиваю с отвисшей челюсти в густые заросли. Джеб и Морфей замыкают шествие. Неоновая трава блестит от инея и хрустит под ногами. В воздухе висит запах плесени, пусть даже мир скован зимой. Спутанные ветви и подземцы, отвергнутые Зазеркальем и выплюнутые деревом в странном и кошмарном виде… всё неподвижно. Морфей перечисляет этих существ: муравей-древоточец, чье тело состоит из плотницких инструментов, жук с трубой вместо носа, кузнечик с телом саранчи и молотком вместо головы, как будто застывшим в размахе…

Эта сцена зловеще напоминает застывшее чаепитие, где мы с Джебом побывали во время нашего первого путешествия. Но здесь нет сломанных часов, которые остановили время. Здесь что-то совсем другое.

Я встречаю взгляд Джеба, и он кивает, подтвердив, что всё помнит.

Морфей останавливается рядом со мной. Сияющие синие искры облачком окружают его руки, словно на нем надеты оптоволоконные перчатки. Свет разгорается и тускнеет, потом опять делается ярче. Его магия пока работает с перебоями, она еще не пробудилась до конца. Совсем как мотор, который долго стоял выключенным.

– Ты уверена, что рассказала нам свое видение целиком? – спрашивает он, пока папа и Джеб ищут тропинку.

– Кажется, да, – я тру лоб. – Я была… в странном месте, когда оно мне приснилось. А что?

Морфей поджимает губы.

– Я думал, что под заклятием зимы будет земля. Но Королева Слоновой Кости заморозила обитателей. Я не понимаю почему. Ведь именно земле грозила опасность рассыпаться, а не подземцам.

Я прикусываю губу. Что-то не дает мне покоя. Мама назвала каким-то странным словом ту болезнь, которая напала на Страну Чудес. Но я не помню, каким… что-то на Д.

Раздосадованная провалом в памяти, я иду туда, где папа и Джеб оттаскивают упавшие сучья с тропинки. Судя по всему, это и есть единственный выход.

Папа останавливает меня, когда я протягиваю руку, чтобы помочь.

– Элли, мы сами. Я не хочу, чтобы у тебя открылись раны.

Он поворачивается к Морфею:

– Ты скоро сможешь ее исцелить?

Синие светящиеся шарики – уверенные и уже не зыбкие – срываются с пальцев Морфея. Свет отражается от его лица. Он ухмыляется, как школьник.

– Да.

Чешик торжествующе порхает вокруг.

Папа кивает и достает из ножен железный кинжал.

– Отлично. Мы с Джебом пойдем и посмотрим, безопасна ли тропа. Скоро вернемся.

Джеб сжимает мою руку, прежде чем уйти. Я цепляюсь за него – и с удивлением вижу, что татуировка продолжает светиться, только не фиолетовым, а чисто-красным. Он удивленно поднимает брови, а потом опускает рукав. Невысказанная просьба заняться этой загадкой потом. Они с папой ныряют под низко нависшие ветви тумтумовых деревьев и исчезают из виду.

Глаза у Чешика вращаются – он рассказывает мне и Морфею, как сильно скучал по дому и как ему не терпится навестить любимые места.

– Сначала найди маму Алиссы и Королеву Слоновой Кости, – велит Морфей. – Дай им знать, что мы здесь. Если зеркала работают, пусть откроют для нас проход.

Чешик соглашается. Он пробирается сквозь тесно стоящие деревья и исчезает в мгновение ока.

Морфей поднимает руки, проверяя свою силу. Синие электрические нити тянутся к ветвям у нас над головой и стряхивают с них кучи снега. Морфей стоит, высоко вскинув крылья, гордый и величественный, под пушистым белым дождем. Он издает низкий довольный смех. Он беззаботен и игрив, еще больше чем в своей комнате в Гдетотам. Морфей столько времени провел без магии, что теперь она пьянит его.

Снег сыплется и на меня, холодный и освежающий. Он напоминает о техасских зимах и о том, как мы с Джебом и Дженарой играли в детстве. Снеговики, снежное мороженое, снежные крепости. Я невольно смеюсь вместе с Морфеем, невзирая на слабость.

– Потанцуй со мной, цветочек, – упрашивает он, а когда я колеблюсь, Морфей магией притягивает меня к себе.

Я прижимаюсь к его груди и наслаждаюсь жизненной силой Морфея, жалея, что я не в состоянии ее впитать.

Он обвивает мою талию, сжимает руку. Уткнувшись губами в мою покрытую дредами голову, Морфей напевает колыбельную. И никому, кроме меня, не слышен голос, который начинает звучать внутри: «Сегодня я был потрясен. Столько свободы. Столько жестокости».

Я втайне улыбаюсь и повторяю его изящные движения. Крылья Морфея окружают нас, как волшебный чернильный водопад.

«Вообще-то, – продолжает он мысленно, – именно так я и получил свою магию обратно».

Морфей раскручивает меня наружу и снова притягивает к себе.

«Надеюсь, в нашей игре ты дашь мне еще один шанс».

«В игре?» – переспрашиваю я.

– Я не против некоторой грубости, – отвечает Морфей, перестав напевать.

Он берет меня за руку, игриво прикусывает костяшки и касается моими пальцами красных отметин у себя на шее.

– Гневная королева и непослушный слуга… эти роли пригодятся нам для любовных игр. За вычетом плюща Червонной Королевы. Ну и одежды.

Я фыркаю.

– Что за бред.

– Предпочитаю слово «безумие».

Я улыбаюсь, радуясь тому, что он доволен и игрив. Я прижимаюсь ухом к груди Морфея, чтобы услышать мощное биение внутри. Пытаюсь заставить мое двойное сердце зазвучать в едином ритме, вторя этому четкому стуку. Но тщетно.

– Алисса, я стал самим собой, – негромко произносит Морфей, когда мы, окончив танец, начинаем тихонько покачиваться на месте.