– Будет, – твердо ответил Диритос. – Он неглуп, поэтому поймет, что с проблемами надлежит разбираться по мере их возникновения. Сначала – главный общий враг, а потом уже месть за прошлое. Что же, когда он придет ко мне – если вообще найдет меня, – я буду готов дать ему ответы на все вопросы. И, возможно, он сумеет вернуть фамильную реликвию. Правда, для этого ему придется переступить через мой труп.

– А мне не скажете, зачем вам это понадобилось? – продолжила я расспросы, опять-таки не ожидая, что легендарный дракон снизойдет до объяснений.

Но Диритос снова сумел удивить меня. Он ласково улыбнулся, будто позабавленный моим неуемным интересом, с отчетливым сомнением взглянул на притихшую Ульрику, жадно ловившую каждое наше слово, но все-таки проговорил:

– Существует легенда, по которой рано или поздно один из Атленов не сумеет устоять перед искушением. Он использует талисман во вред окружающим и таким образом откроет дорогу злу. Ты знаешь, кто такие одержимые? Это люди, уступившие свое тело демону. Они наделены страшной силой, однако способны лишь уничтожать и убивать. Но это люди, которые обычно не обладают выдающимися способностями! А что произойдет, если демон возродится в теле дракона? Да не абы какого – а черного, почти неуязвимого для магии и оружия! Мир поистине содрогнется от появления столь ужасающего существа.

– И вы решили обмануть пророчество и забрать талисман себе, – медленно произнесла я.

В этот момент я вспомнила свое видение, в котором Даниэль посмотрел на меня чужими глазами. Тогда я была совершенно уверена, что в тело дракона вселилось нечто, и это, в свою очередь, ознаменовало окончание его земных дней. Стоит ли рассказывать об этом Диритосу? Ведь получается, что я знаю, кому именно из Атленов надлежит исполнить древнее предсказание.

– Обмануть пророчество? – весело переспросил Диритос. – Да, можно сказать и так. Я сыграл партию в пакорт с судьбой. И только время покажет, была ли моя попытка удачной. Кому, как не тебе, носящей на ладони знак остановившегося времени, знать, что иногда будущее возможно изменить.

Я открыла было рот, желая поведать ему о Даниэле, но тут же закрыла его. Нет, нельзя! Диритос просто убьет его, в этом я совершенно уверена. Точнее, переменит свое решение об исцелении тени Даниэля, что неминуемо приведет к смерти последнего. Легендарный сумеречный дракон слишком привык решать проблемы самым радикальным образом. Но должен быть другой путь.

В комнате повисла тишина. Густая, вязкая, которую так и тянет разорвать отчаянным криком или взрывом неуместного веселья, лишь бы она перестала давить на уши. Диритос внимательно разглядывал меня, будто решил напоследок запечатлеть в памяти до мельчайших деталей мое лицо. Ульрика сидела на его плече непривычно спокойная и тоже смотрела на меня. Почему-то в ее взоре мне чудилось сочувствие.

– И что будет дальше? – чуть слышно выдохнула я, когда ощутила, что пауза стала просто-таки невыносимой.

– Дальше будет свадьба. – Диритос негромко фыркнул от смеха. – Кстати, поздравляю, паучок! В твою паутину попалась прекрасная добыча! Арчер, конечно, тоже неплох, но он еще мальчик по сравнению с Морганом. Поэтому пей, веселись и не думай ни о чем. Поверь, я тоже подниму бокал за твою счастливую семейную жизнь. Разрешаю тебе даже подпортить праздник бывшему жениху. Арчер заслужил наказание за свое малодушие.

– Нет, я не об этом! – Я раздраженно мотнула головой. – Я про Эдриана! Неужели войну невозможно остановить?

Улыбка медленно сползла с губ дракона. Плечи поникли, в глазах зажегся тревожный огонь. Теперь он выглядел по-настоящему старым, от чего мне стало совсем не по себе.

– Я не знаю, – процедил Диритос. – Видят небеса, я не знаю, паучок. Но в любом случае это решать уже не тебе и даже не мне. Ты послужила той крохотной пылинкой, которая грозит вызвать настоящий камнепад. Маховик событий теперь будет лишь набирать ход. Если, конечно, у богов нет своих планов на эту ситуацию. Ты спрашивала у меня, что тебе делать? Я отвечу. Расслабься. Все, что ты могла сделать, ты уже сделала. Почему-то у меня есть предчувствие, что дальше историю подхватят совсем другие люди, а скорее всего, и не люди вовсе. Сделай шаг в сторону. Наслаждайся заслуженным счастьем, за которое билась без страха и упрека.

В словах Диритоса не было ничего обидного. Напротив, он говорил спокойно и с явным уважением ко мне. Но почему-то мне захотелось расплакаться.

– Не расстраивайся, – впервые за время нашего разговора подала голос Ульрика. Взмахнула крылышками, осыпав своего создателя целым облаком светящейся пыльцы. – Чаще всего конец одной истории – это не точка, а запятая между новыми приключениями. Оглянись назад. Разве бы ты хотела что-нибудь изменить на своем пути?

Я невольно посмотрела на Моргана. Тот детским жестом подложил под щеку ладонь и негромко посапывал. При виде этой картины меня окатила такая волна нежности и умиления, что глаза опасно защипало. Хотела бы я что-нибудь изменить? Нет, ни за что! Если бы я не залезла в дом Арчера и не заключила договор с Эдрианом, то никогда бы не встретила Моргана и не обрела свою любовь. Поэтому будь что будет. А драконы сами как-нибудь разберутся в своих бедах. В конце концов, им не впервой.

– Тамика Пристон, ты согласна стать моей женой?

Я смотрела в темно-карие, почти черные глаза Моргана и не верила, что это происходит наяву, а не во сне.

Позади остались заполошные дни подготовки к торжеству. Все происходило так быстро, что мне казалось, будто я угодила в какой-то затянувшийся кошмар, когда ты бежишь-бежишь куда-то и до смерти боишься не успеть.

Я так уставала, что у меня не оставалось времени для размышлений. И тем лучше! Кажется, пару раз нейна Деяна выговаривала мне что-то очень резкое, надеясь вызвать скандал. Кажется, однажды я столкнулась в коридоре с Клариссой, которая начала ядовито шипеть мне об объедках после чужого пиршества, прозрачно намекая, что была первой женщиной Моргана. Мне на все было плевать! Я даже забыла о своей первоначальной идее испортить свадьбу Арчеру.

Благо что тот и сам неплохо справился с этой задачей. Что бы он ни сделал, как бы ни посмотрел на невесту и что бы ни спросил у нее – все равно оставался виноват. Арчибальда умудрялась из любого пустяка раздуть настолько грандиозную ссору, что в итоге я принялась избегать ее, поскольку просто не понимала, какая муха ее укусит в следующий момент. Впрочем, не только я. Достаточно скоро я заметила, что все обитатели замка куда-то растворялись, едва только в коридорах слышался визгливый голосок молодой невесты.

Удивительно, но при столь отвратительном характере Арчибальда обладала просто-таки прелестной и невинной внешностью: огромные голубые глаза, окаймленные густыми черными ресницами, длинные белокурые волосы, худенькая стройная фигурка. Она выглядела как маленькая очаровательная девочка и без зазрения совести пользовалась преимуществами, которые давала эта красота. Если кто-нибудь осмеливался дать ей отпор или же каким-либо образом возразить на ее замечания, то глаза Арчибальды наливались слезами, и наглец, посмевший обидеть ее, спешно ретировался, чувствуя себя при этом последним мерзавцем. Да, стоило признать: вот она-то как раз и умела плакать так, как это обычно описывается в любовных романах.