Секрет греческого огня тщательно охранялся и на протяжении веков передавался в роду Каллиника от отцов детям. В руководстве по управлению империей, составленном Константином VII в X веке, написано, что всякий разгласивший секрет этого оружия будет лишен чинов и званий и «предан анафеме[558] во веки веков, будь он император, патриарх или другой человек». Несмотря на эти угрозы, секрет «греческого огня» был доступен мусульманскому флоту[559] к 835 году, когда аглабидские моряки применили его на Сицилии, а в следующее десятилетие Абд ар-Рахман II вооружал им свои андалусские корабли. Аглабиды поделились знанием с Фатимидами, которые применили его при завоевании Египта и распространили на юг. В X веке географ аль-Мукаддаси утверждал, что это оружие незаменимо при переходе Баб-эль-Мандеба, где «каждый корабль[560]… должен иметь вооруженных воинов и людей, обученных метать греческий огонь». Однако еще до того, как заполучить «греческий огонь», мусульмане научились от него защищаться. Согласно отчету VIII века, глава египетского арсенала изобрел «нечто доселе неслыханное.[561] Он взял вату и некоторые минеральные вещества, смешал их и вымазал ими корабли флота, так что когда на них направили «греческий огонь», корабли не загорелись. И все это я видел собственными глазами: «греческий огонь» ударил по кораблям, но они не загорелись, а пламя сразу потушили». Кроме того, существовала огнестойкая одежда.[562] По одному из рецептов предлагалось погрузить плащ в смесь талька, квасцов, гематита, гипса, застарелой мочи и яичных белков. Такая одежда служила для защиты воинов и лошадей («греческий огонь» применялся также на суше); об ее использовании на море сведений нет. Впрочем, для защиты от традиционного оружия моряки надевали кольчуги,[563] кирасы и стеганые доспехи.

На протяжении столетий конфликтов с мусульманскими странами Византия имела большое преимущество: у нее никогда не было недостатка во флотских припасах,[564] таких как дерево, смола, пенька и парусина. Корабельный лес рос на берегах Малой Азии, в материковой Греции, на адриатическом побережье Иллирии, в Южной Италии и на Сицилии, на Кипре и Крите. Это преимущество имело и оборотную сторону: захватчики, овладевшие любой частью империи, получали доступ к материалам и опытным рабочим для строительства и ремонта собственных кораблей: именно такой была цель некоторых ранних мусульманских кампаний. Калифы и эмиры постоянно нуждались в дереве[565] для кораблей, для строительства, для того чтобы топить литейные печи и печи для обжига глины, поскольку редкие леса Северной Сирии, Магриба и Аль-Андалуса не обеспечивали этих потребностей. Битва Мачт получила у арабских хронистов свое название, потому что сражение произошло за мачтовый лес с горных склонов над Фениксом; Кипр, Крит и Сицилия тоже привлекали своими лесами и другими природными ресурсами, как и стратегической позицией на главной широтной оси Средиземноморской торговли.

Археологические и письменные источники свидетельствуют, что в Средиземном море существовало множество маршрутов, по которым перевозились разнообразные товары, однако в поздний римский период большую часть перевозок составляла аннона[566] — перевозки зерна для бесплатного хлеба, который раздавали римской черни, требовавшей «хлеба и зрелищ». Этот обычай претерпел значительные изменения в четвертом веке, когда александрийские транспортные перевозки переключились на Константинополь, а африканские потеряли свое значение в связи с сокращением численности населения Рима. В VI веке, по разным оценкам, в перевозках зерна было задействовано от тысячи двухсот до тысячи восьмисот судов, делавших, как правило, два рейса за сезон. В дополнение к этим судам, субсидируемым государством, существовало еще от шестисот до девятисот судов, базировавшихся в Константинополе и принадлежавших независимым торговцам. Закупки зерна закончились сразу после захвата персами Александрии в 617 году, и в тот же год в Константинополе перестали раздавать беднякам бесплатный хлеб. Все надежды на возобновление торговли рухнули после того, как арабы захватили Египет и Умар ибн аль-Хаттаб распорядился очистить русло древнего канала, соединявшего Нил с Красным морем, чтобы облегчить перевозки зерна в порты Джидда (основан в 646 году[567]) и Янбу-эль-Бахр, которые снабжали священные города Мекку и Медину соответственно. Это служило интересам не только самих городов, но и растущего числа паломников, которые совершали хадж. Навигация на восстановленном канале между Нилом и Красным морем — Канале повелителя правоверных[568] — была возможна только в период разлива Нила. Тем не менее утрата Александрией своего крупнейшего партнера на Средиземном море вызвала уменьшение численности[569] населения с восьмисот тысяч человек в период наибольшего рассвета до ста тысяч в 860 году. И хотя одновременно с этим оживилась торговля вдоль северного побережья Африки, между Ифрикией и Сицилией с одной стороны и Южной Италией с другой, а также между Западным Магрибом и Аль-Андалусом, это не могло компенсировать потерю Александрии. Причины такой ситуации кроются как в бурном развитии исламского государства, так и в каролингском вторжении в Италию и Центральную Европу, которое стимулировало трансальпийскую торговлю:[570] на севере Европы существовал большой спрос на товары из Средиземноморья. Рост работорговли и торговли древесиной[571] пришелся очень кстати для адриатических перевозчиков, в особенности для венецианцев и мусульман, которые попеременно то соперничали, то сотрудничали друг с другом.