Бесполезняк. Полный бесполезняк. Сколько это может продолжаться?

Продолжалось недолго. Игорь замешкался на секунду и словил прямой в левую скулу. Словил собственной человеческой персоной. Голова мотнулась, он едва не вылетел из кресла. И тут же получил тяжеленный крюк поддых. Почувствовал, как кулак Грызуна входит в его солнечное сплетение – глубоко, сминая желудок, едва не разрывая диафрагму. Маслов-настоящий подавился рвотным спазмом, Маслов-юнит пролетел по воздуху три метра, грянулся о каменную стену и сполз на пол бесформенной амебой. Даже через шлем Игорь услышал, как радостно заорали зрители в лаборатории. Виртуальный киллер Грызун начал оправдывать их ожидания.

Грызун-Онтурави отвесил Игорю два хороших пинка по ребрам. В гошиной грудной клетке хрустнуло. Потом схватил Игоря за грудки, приподнял и несколько раз шмякнул головой о стену. Снова кинул Игоря на пол. А дальше отвернулся от поверженного, почти уже добитого противника, торжествующе поднял руки над головой и издал победный клич.

Игорь летел в кромешном мраке, пытался сделать вздох и не мог. Он не понимал уже ничего. Ничего, кроме того, что умирает.

– Гошка-стрикакошка, – мама наклонилась и погладила его по волосам. – Ты так кричал, так плакал, малыш. Тебе приснилось что-то плохое?

– Мама, – прохрипел Игорь. – Мама, где ты, я тебя не вижу. Ничего не вижу. Темно…

– Я здесь. Рядом с тобой. Не плачь, малыш.

– Он убьет меня. Он плохой. Он очень плохой.

– Не бойся, Гошка, – тонкие пальцы снова взъерошили его вихры. – Никто тебя не тронет.

– Ты прогонишь его, мама?

– Ты сам прогонишь его. Ты сильный. Просто ты забыл о том, какой ты сильный. Я напомню тебе. Я дам тебе волшебное яблоко. Вот оно, потрогай. Славное, правда?

– Славное… Так вкусно пахнет…

– Я положу его тебе под подушку, малыш. И ты заснешь сладко-сладко. А если во сне к тебе придут плохие люди, ты прогонишь их. Яблоко поможет тебе.

– Спасибо, мама. Подожди, не уходи. Я хотел спросить тебя…

Молчание в ответ.

* * *

Эксперимент, запланированный на этот день, явно подходил к концу. Успешному концу. Один из испытуемых, а именно Игорь Маслов, умирал – об этом свидетельствовали показания приборов. Кардиограмма, ползущая по дисплею, превратилась в почти ровную зеленую линию и лишь изредка вздрагивала пиками последних ударов сердца.

– Хорошо, хорошо, коллеги! – произнес доктор Кузнецов, благодушно улыбаясь. – Просто отлично поработали. Напомните-ка мне еще разок, доктор Иванов, сколько у вас сильных индукторов, таких вот, класса Боброва?

– Пока трое. Но еще двое на подходе. Тренировки себя оправдывают. Обычного индуктора можно натренировать до класса сильного. Способности повышаются.

– И что, они действительно под контролем? Не совершат каких-нибудь глупостей, когда получат свободу действий?

– Все индукторы под полным контролем! – сказал Иванов, расфуфырившись от гордости. – Единственный, кто не поддавался – вот этот, – он показал пальцем на Игоря. – Но с ним, похоже, вопрос закрыт. Вы правы, господин доктор Кузнецов, безопасность превыше всего…

– Николай Юрьевич! – доктор Петров схватил за руку Блохина, – я вас очень прошу, ну что вам стоит… Не нужно убивать Маслова! Еще не поздно. Его еще можно успеть реанимировать, организм сильный, справится. Он нам еще нужен…

– Нам он не нужен! – отчеканил Блохин, отстранившись от доктора Петрова с некоторой брезгливостью. – Вам же сказали, что он неконтролируем! Гипнабельность нулевая, в придачу ко всему еще и шизофреник. Дай ему хоть малую поблажку – он вас же первого и пришибет. Понимать надо такие вещи! Он свое дело сделал. Пусть теперь отдохнет. В землице. Там ему самое место…

Пока все разговаривали, юнит Маслова, распростертый на экране, шевельнулся, приподнялся на локте, а потом и вовсе сел. В руках его появился круглый желто-красный предмет. Юнит вцепился в него зубами и начал жадно есть.

– Э, постойте-ка, – забеспокоился доктор Кузнецов. – Смотрите, что происходит. Выходит, что не так уж он и убит. Что это он делает – вроде как ест что-то?

– Яблоко ест, – констатировал Блохин.

– А откуда он его взял?

– Понятия не имею, – Блохин озадаченно поскреб в затылке. – С этим Масловым всегда проблемы. Вечно он сюрпризы подкидывает. Ладно, с этим мы сейчас справимся. Михаил, давай, добивай его. Сделай это красиво.

Онтурави попытался сделать красиво. Он подпрыгнул, прыжок должен был завершиться ударом обеими ногами в голову Маслова. Не получилось. Маслов резво метнулся в сторону, пружинисто поднялся, бросил в марсианина огрызком яблока и затанцевал в боксерской стойке.

– Его физиологические показатели быстро приходят в норму, – тревожно сказал доктор Иванов, вглядываясь в показания мониторов. – Так быть не должно. Он восстанавливается как индуктор, не подвергшийся нейтрализации. Послушайте, доктор Петров, вы ничего с ним не нахимичили? Не сняли его с транквилизатора? Как-то подозрительно хорошо вы относитесь к этому Маслову…

– Да что вы? – возмутился Петров. – Вот уровень препарата в крови, – Петров взмахнул белым бланком, – сегодняшний утренний анализ Маслова, все там в порядке. Вы же сами это дело контролируете…

– Нет, ты смотри, что делает, стервец! – Блохин покачал головой. – Бьет Грызуна самым форменным образом!

Игорь бил. Совершал едва заметные движения руками и юнит послушно превращал их в движения большие, полноценные. Само собой, ничего удивительного в этом не было. Удивительным было то, что удары доходили до настоящего Боброва – он корчился и стонал в своем кресле.

– Прошу прощения, доктор Кузнецов, – торопливо сказал Блохин. – Нужно остановить это. Он ведь сейчас Боброва того… Убьет…

Он сделал движение к Маслову, но теперь пришла его очередь быть остановленным. И сделал это никто иной, как доктор Кузнецов.

– Э, нет, подождите-ка, коллега. Не будем нарушать чистоту эксперимента. Посмотрим, что из этого получится.

Блохин угрюмо подчинился начальнику. Доктор Петров злорадно усмехнулся.

* * *

Что это было? Как Игорю удалось продраться через отупляющее марево транквилизатора, через смерть, почти уже наступившую на горло, как удалось ему снова, хоть и ненадолго, стать сверхиндуктором? Помогло яблоко, которое получил он из рук мамы. Уже потом, обдумывая произошедшее, понял Игорь, что не было мамы – увы, мертвых не оживишь, – что, находясь в забытьи, сработала на самосохранение его подкорка, выдала в готовом виде именно то, что всегда запускало любое его креаторское действо – РИТУАЛ. Живой, мозговой, материализованный синапсами серого вещества аналог компьютерной команды. Виртуальный юнит съел виртуальное яблоко – так выглядел этот ритуал на экране. А настоящий Игорь чувствовал себя при этом так, словно лопал одну шоколадку за другой. Он чувствовал, как регенерируется его растерзанная плоть, как затягиваются раны. Он уже начал забывать, как это бывает. И он ловил кайф от того, что это происходит снова. Кайф, сравнимый с эйфорией наркомана.