– Странная это вещь – судьба, – вздохнула она. – Моей угодно, чтобы я заключала браки, которые нужно скрывать от Лоренцо. Вспомни!

– Ты права, но сейчас все совсем по-другому. Ты и сама скоро забудешь про этот брак. Его можно не считать, потому что…

– Что «потому что»? – встрепенулась Фьора.

– Ничего. Постарайся больше о нем не думать. Думай только о том человеке, что придет сегодня к тебе, чтобы найти убежище и покой, которые ему так необходимы!

Но в эту ночь Лоренцо не пришел. Через Эстебана, который вышел в город прогуляться, он передал записку. На завтра были назначены похороны Джулиано, и Лоренцо должен был провести последнюю ночь рядом с братом.

Новости, которые принес кастилец, были по-прежнему не очень утешительными. Продолжалась травля Пацци, их родственников и сторонников. В городе арестовали еще двоих, из которых один, переодетый женщиной, прятался в церкви Санта-Кроче, троих взяли на одной из сельских дорог. Старый Джакопо, которого все-таки схватили на пути в Имолу, сопровождался теперь в крытой карете во Флоренцию. Его должны были казнить в тот момент, когда будут предавать земле прах Джулиано.

Многих сбрасывали с высоты, вешали или отдавали толпе, а около старого дворца число растерзанных жертв доходило до шестидесяти. Но это были только одни мужчины: Лоренцо строго запретил причинять вред женщинам, поскольку они – и это было так на самом деле – не участвовали непосредственно в убийствах.

– А Иеронима? – с горечью спросила Фьора. – Что, и она здесь тоже ни при чем?

– Она единственная, которую Великолепный приказал схватить, – ответил Деметриос.

– А как он узнал, что она участвовала в заговоре?

– Об этом сказал ему вчера я сам. Ты можешь быть уверена, что ее усиленно ищут.

– Это совершенно верно, – вмешался Эстебан. – Я спрашивал у Савальо, начальника охраны, который занимается поисками, но он обыскал все дома Пацци, начиная с их дворца рядом с Санта-Кроче и кончая виллой Монтуги, но не нашел Иеронимы.

Лоренцо пришел на следующий вечер после того, как младший брат был похоронен в семейном склепе древней церкви Святого Лоренцо, где уже лежали его отец, Пьеро Подагрик, и дед, Козимо Старый, и подтвердил опасения Фьоры. Некоторым Пацци удалось ускользнуть. Конечно, Антонио и Стефано, те, которые напали на него, после пыток выдали всех своих сообщников: так удалось арестовать Монтесекко, которому отрубили голову. Франческо Пацци получил по заслугам, но Бандини, который терзал уже убитого Джулиано, удалось сбежать. Его долго преследовали по дороге в Венецию, но ему удалось каким-то чудом скрыться в лесу.

– Но я его все равно найду, – решительно заявил Лоренцо. – Куда бы он ни уехал, пусть даже к туркам, я его достану.[20]

– Гибнет так много людей, – сказала Фьора. – А ты уверен в том, что все они виновны?

– Конечно, нет, но я не в силах сдержать ярость народа. Мне приходится прикладывать невероятные усилия, чтобы отбиваться от тех, кто хочет взять приступом мой дворец из-за кардинала Риарио…

– А что ты с ним собираешься сделать?

Лоренцо пожал плечами:

– Когда все в городе успокоится, я отправлю его в Рим и дам хорошее сопровождение… или в Перузу, потому что он назначен туда легатом. Ты бы на него посмотрела: он умирает от страха, и я уверен, что, если бы он хоть чуть-чуть догадывался о том, что должно произойти в Санта-Мария-дель-Фьоре, он бы и шагу не ступил во Флоренцию! Но я прошу тебя, моя нежная, моя прекрасная, моя драгоценная: перестанем говорить об этом ужасе. Рядом с тобой я хочу чувствовать только желание и любовь!

Этой ночью они любили друг друга долго, страстно и никак не могли насытиться. Лоренцо уснул первым, побежденный усталостью, а Фьора никак не могла уснуть. Она сидела на постели, положив голову на согнутые колени, и смотрела на смуглое сильное тело, вытянувшееся на смятых простынях. Он обессилел, словно от удара молнии, и теперь лежал, раскинув руки и ноги, на смятом ложе, крепко сжав в кулаке одну из длинных прядей ее волос.

Фьора попыталась освободить волосы, но он держал их крепко, и она не стала его будить. Потом она вытянулась рядом с ним, поцеловав рану, с которой сползла повязка.

Она снова спросила себя, любила ли она его, но сердце молчало. Фьора желала его, в его объятиях она испытывала радость, но, когда все успокаивалось и наступала тишина, в ней просыпался внутренний голос, и это был голос сожаления. Какими бы счастливыми ни были те мгновения, которые она переживала вместе с Лоренцо, ей не удавалось забыться и заглушить воспоминания о Филиппе, о Филиппе, которого она навсегда потеряла, несмотря на неясные предсказания Деметриоса. И, не отдавая себе отчета, она горько разрыдалась на плече своего уснувшего любовника.

К тому времени как он проснулся, она так и не смогла забыться ни на минуту. Ей в голову приходили самые разнообразные мысли. Пока Лоренцо одевался в бледном свете прохладного утра, Фьора сообщила ему о своем желании помолиться на могиле своего отца в церкви Ор-Сан-Микеле.

– Это пока невозможно, моя любовь. Я не хочу, чтобы ты выходила в город, пока там все не успокоится. Там творятся страшные вещи. И такой запах… я не хотел бы быть на месте Сандро Боттичелли…

– Почему?

– Ему велели написать картину с изображением повешенных на балконе людей. И несчастный целые часы проводит там и делает наброски.

– Бедный Сандро! А ведь он так любит все красивое! Ладно, я просто погуляю вокруг дома. Да, скажи мне, что стало с нашим поместьем?

– Тем, что около Монтути? Я думаю, что оно до сих пор принадлежит тебе, там никто не живет, и постепенно оно приходит в упадок.

– А почему?

– Смерть Марино Бетти, убийцы твоего отца, отпугнула всех. Крестьяне суеверны, и они страшно боятся привидений. Надо будет посмотреть, что там можно сделать. Может быть, придется сжечь то дерево, на котором его повесили, или срыть до основания его дом?

– Поговорим об этом позже. Ведь нас никто не торопит…

– У нас еще много времени впереди, – нежно сказал он и потянулся к ее губам.

Когда Лоренцо уже собирался уходить, Фьора снова обратилась к нему:

– Будет лучше, если ты сегодня вечером не придешь.

– Почему? – И его глаза померкли. – Ты уже устала от меня?

– Как ты такое можешь говорить? Нет, мой Лоренцо, я от тебя не устала, но у женщин бывают такие ночи, которые она должна проводить в одиночестве. Ты понял?

Он стал смеяться и покрывать поцелуями ее лицо, руки и плечи.

– Ладно, нечистое создание! Ты хотя бы выспишься. И моя мать тоже. Из-за того, что произошло, она сильно волнуется, когда я не ночую дома. Но не думай, что тебе удастся долго держать меня на расстоянии!