— Да, — ответил он, — но они обвиняют тебя, говорят, что ты не навещаешь их.

— Ну нет, — я вздохнула, покачав головой. — Ты же знаешь, что твоя мама меня недолюбливает. Я не хочу туда.

Гюстав вздохнул, откинув голову назад, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Знаю, — признал он. — Но она всё равно говорит, что это неправильно. Что мы семья и должны держаться вместе.

— Семья? — я фыркнула, слегка надавив пальцами на его плечи. — Если бы она относилась ко мне как к семье, то не пыталась бы каждую встречу дать понять, что ты мог бы выбрать кого-то «лучше».

Гюстав улыбнулся уголком рта, но его глаза оставались серьёзными.

— Селин, она просто… сложно её понять.

— Сложно понять, когда она постоянно тыкает в меня своим взглядом и говорит, что ей нужны «внуки с твоими глазами».

Он рассмеялся, но в его смехе я уловила нотки усталости.

— Она просто хочет, чтобы всё было… идеально.

— Ну, тогда ей придётся принять, что я — не идеал, — я обняла его крепче, прижавшись щекой к его спине. — И что детей мы не планируем.

— С этим я давно смирился, — сказал он тихо, положив руку на мою. — Но, Селин… они ведь не вечны. Может, стоит хотя бы иногда показывать им, что ты не против?

— Против чего? — спросила я, усмехнувшись. — Того, чтобы они смотрели на меня, как на «ошибку всей твоей жизни»?

Он нахмурился и повернулся ко мне, положив ладони на мои плечи.

— Ты не ошибка, — сказал он серьёзно. — Никогда не думай так.

Я кивнула, но внутри меня всё ещё бурлило раздражение.

— Я просто хочу, чтобы ты знала, что они для меня важны, но ты — важнее, — добавил он.

Эти слова заставили меня чуть расслабиться. Я кивнула и чуть улыбнулась.

— Ладно, — сдалась я. — В следующий раз поедем вместе.

Гюстав посмотрел на меня с удивлением, а затем улыбнулся широкой, искренней улыбкой.

— Ты правда?

— Да, — сказала я. — Но только если ты пообещаешь, что мама не начнёт свою лекцию о «настоящей семье».

— Сделаю всё, что смогу, — пообещал он.

Я смотрела на его лицо, и в этот момент он показался мне настоящим, таким, каким я давно не видела его. Мягким, искренним.

Но где-то глубоко внутри меня всё ещё осталась тревога. Потому что был Арман. И была я — та, кто почти произнёс его имя вслух.

Глава 32. Просьба

Арман

Невыносимо.

Просто невыносимо каждый день думать о ней и знать, что она недосягаема. Сколько ещё я смогу так убиваться, терзать себя желаниями и не быть рядом с той, которую полюбил? Она слишком красива, чтобы её можно было сравнить с кем-то другим. Её нет равных. Нету таких, как она.

И почему именно она?

Почему эта чокнутая девчонка так глубоко засела в моём сердце, что теперь я не могу

Я пытался забыть её. Пытался вычеркнуть её из своей жизни, из своих мыслей. Но когда я заметил её машину, проезжая по знакомому кварталу, всё во мне оживало. Сердце приказывало остановиться, выйти, найти её. И я сделал это.

Она вышла в домашнем виде — без макияжа, в простых вещах. Естественная, настоящая, она выглядела так, будто только что сошла с холста какого-то гениального художника. Мне хотелось схватить её за руку, затянуть в машину и увезти подальше от всего. Но я сдержался. Я не мог так поступить. Я не должен был думать о ней так.

Чёрт.

Почему именно она? Почему не та модель, которую я недавно нанял? Я пытался строить с ней отношения, но это была жалкая попытка. Она мне не понравилась. Она смотрела на меня иначе — её взгляд был холодным, пустым. В нём не было той искренности, что я видел в Селин.

Селин… Её глаза, её улыбка, её лёгкость. Она вся была как открытая книга, в которую я хотел читать снова и снова, без конца. Она была той, кто одним своим присутствием наполнял всё вокруг светом.

Я не мог её забыть. И, возможно, уже не хотел.

Черт, почему она так важна для меня? Почему все эти мысли о ней не оставляют меня ни на секунду? Я пытался переключиться на других, пытался найти кого-то, кто хоть немного похож на неё, но ничего не выходило. Каждый взгляд, каждый жест её — всё это оставалось со мной.

Селин… её улыбка, её смех, даже её молчание — всё это проникает в меня, как воздух, который я не могу остановить. Я знаю, что не могу быть с ней, но в какой-то момент я подумал, что не смогу дышать, если не буду рядом.

Проезжая мимо её дома, я знал, что не смогу остановиться. Я должен был держать себя в руках. Но как можно держаться, когда сердце противится всему, что я пытаюсь сделать? Когда каждый момент, когда я не с ней, кажется мучением, а каждый взгляд на её лицо — как удар молнии в самое сердце.

Я пытался забыть. Я пытался быть с другими. Но только её образ был в моей голове. Только её голос, её глаза, её движение — всё это было важнее всего, что я когда-либо знал.

Но как быть, когда ты — лучший друг её мужа? Как жить с этим знанием, когда каждый твой шаг — это обман? Я не могу быть с ней. Я не могу разрушить то, что между ними.

Я сидел в клубе, пытаясь забыть Селин. Громкая музыка, смех, яркие огни — всё это должно было отвлечь меня, заглушить мысли. Я смотрел на танцовщиц, их плавные движения, обнажённые тела. Но они быстро становились скучными. Каждая из них была бледной тенью того, кого я действительно хотел видеть.

Перед глазами снова возник её образ. Её грация, её женственная внешность — естественная, а не напускная. Эти мягкие локоны, лёгкий румянец на щеках, её движения, такие непринуждённые, будто она даже не осознаёт своей красоты. Я почти чувствовал её аромат, слышал её тихий смех.

Я сделал ещё один глоток виски, надеясь, что алкоголь поможет мне избавиться от этой боли. Но всё только усиливалось. Казалось, каждый человек в этом зале напоминал мне о ней, её голос звучал даже в чужих разговорах.

— Ещё выпьешь? — официантка наклонилась ко мне с улыбкой, но я даже не поднял взгляд.

— Нет, — буркнул я, откладывая бокал в сторону.

Что я здесь делаю? Почему я вообще пытаюсь убежать от того, что внутри меня?