Поддразнивает. Определенно поддразнивает.

Она после этого будет просто порхать от счастья.

— Меня ты любишь? — Женский голос. Не Клео.

Я резко оборачиваюсь — рядом со мной пара актеров в костюмах Ромео и Джульетты, они возглавляют целую процессию туристов и обмениваются на ходу цитатами. Я прикрываю трубку полой куртки, но Джульетта это замечает. Она из той породы уличных комедиантов, которые считают, что унизить прохожего — это безумно смешно. Вырвав трубку у меня из рук, она громко декламирует:

— Если любишь — скажи мне честно!

Я вырываю трубку и опять прижимаю к уху.

— Откуда эти звуки?

Гарет в замешательстве.

— Радио, наверное, — находится Клео.

Джульетта опять хватает трубку.

— Если ж ты находишь, что слишком быстро победил меня, — нахмурюсь я, скажу капризно: «Нет», чтоб ты молил. Иначе — ни за что!

Я опять вырываю у нее телефон — туристы в восторге.

— Это же Шекспир? — говорит Гарет, он заинтригован. — Из сцены с Джульеттой на балконе, где она рассуждает, не стоило ли ей быть более неприступной. Я играл это в университете. Ну, не Джульетту, конечно… По-моему, это доносится из телефона.

— Что? Не может быть! Э… — Потом в трубку: — Алло? Алло?

— Извини! — шепчу я.

— Нет, тут никого, — уверяет Клео.

— А я подумал, что у тебя телефонный мост с Вероной, «где встречают нас событья»! — смеется он.

Я слышу нервный смех Клео и щелчок. Ладно, теперь у них будет с чего начать разговор — «Как вы думаете, стоит ли разыгрывать неприступность?» или «Найдется ли Ромео для каждой Джульетты?», или даже «Как насчет провести вечность вдвоем в склепе с видом на море?». Как- нибудь этак.

Сменив кроссовки на сандалии, я сбегаю по лестнице в холл, чтобы встретиться с Тайлером.

— Вы — Ким Риз? — спрашивает меня молодая женщина, стоящая за стойкой администратора.

— Да, — подтверждаю я.

— Синьор Гамильтон очень скоро присоединится к вам в «Оранжери». Он ждет еще один телефонный звонок.

— Хорошо. М-м… «Оранжери»?

— Позвольте я вам покажу, — говорит женщина, выходя из-за стойки. — Меня зовут Камилла, я здесь генеральный менеджер.

— Приятно познакомиться. — Я улыбаюсь и пожимаю ей руку.

Она примерно моего возраста, светлые зеленые глаза, восхитительной формы скулы и длинные мягкие темные волосы, уложенные в узел.

— Вы впервые в Вероне? — спрашивает она.

— Вообще-то, я была здесь два года назад с мамой. Она обожает этот город.

— Моя мама тоже. — улыбается Камилла. — Она родилась во Флоренции, но отель решила открыть в Вероне.

— Ваша мама — хозяйка этого отеля?

— Да, — улыбается Камилла. — Она всегда любила старинные вещи и дизайн — это стало ее мечтой.

Я думаю о своей маме и ее мечте — магазинчике. И вдруг отчетливо понимаю, что она не сможет его бросить и вернуться в Кардифф — это совершенно немыслимо.

— Здесь был отель, когда она купила это здание? — спрашиваю я.

— Нет, частный дом. Она его полностью перестроила под свой вкус.

Мы проходим в зал «Оранжери». Я подробно его разглядываю — настольные лампы с основаниями в виде ананасов, скатерти с фазанами и доберманами, клетка с двумя красно-зелено-золотыми попугаями. (Мне кажется, им бы подошли ямайские имена, но, конечно же, их зовут Ромео и Джульетта.) Я вслух отмечаю необычное музыкальное оформление — джаз с банджо.

— У нее очень сильный характер, — улыбается Камилла. Я понимающе киваю, когда она говорит с блеском в глазах: — Непросто жить бок о бок с человеком, в котором бушуют страсти!

— Вы давно здесь работаете? — спрашиваю я, меня всегда впечатляют такие тандемы — мать и дочь.

— Около двенадцати лет — почти с открытия. Вначале я еще училась — хотела бросить колледж, чтобы здесь работать, но мама сказала, чтобы я сначала получила образование.

— Вы изучали гостиничное дело?

— Нет, политологию! — смеется Камилла.

— Вот как! — улыбаюсь я.

— Сперва мама поставила меня работать горничной. Я мыла туалеты и все такое, потому что должна была доказать, что действительно хочу здесь работать.

— Правда?

— Да, я перепробовала все должности — была экономкой, консьержкой, работала в зале, где накрывают завтрак. Мне кажется, это помогает лучше вникнуть в суть дела. Не хочу просто сидеть в кабинете.

— Ваша мать, наверное, очень гордится вами — она это часто говорит? — любопытствую я.

— Никогда! — смеется Камилла. — Но моя мама — талантливая деловая женщина, — с гордостью говорит она. — И теперь, работая у нее, я вижу другую Джузеппину Марини — женщину, а не только мать.

Я с восхищением смотрю на Камиллу — она приняла осознанное решение видеть во всем светлую сторону. Это согревает ей душу и придает самообладания. Я решаю, что теперь хочу быть похожей на Камиллу, и задумываюсь, найдется ли у меня сейчас минутка, чтобы позвонить маме и сказать, что я восхищаюсь ее решением самой управлять магазином «Дезидерио».

— Извини. Ким. что тебе пришлось меня ждать. — Тайлер благосклонно улыбается мне тщательно ухоженными зубами.

Черт, придется позвонить позже.

— Не за что извиняться, — говорю я, в то время как Камилла исчезает в направлении стойки администратора. — Я чудесно поболтала с генеральным менеджером, она…

— Замечательно — пойдем? — прерывает меня Тайлер.

Вот, опять. Никакого интереса к другим. Как он может хорошо делать свое дело, если люди его совершенно не занимают?

Такси отвозит нас к Пинте делла Пьетро через извилистую реку Адидж и дальше — в более бедный район Римского Театра. Путешествие занимает несколько минут, но когда я говорю:

— Мы могли пройтись пешком, — Тайлер смотрит на меня так, будто я предложила всю дорогу допрыгать на одной ножке.

Он определенно из тех, кто на машине отправляется в тренажерный зал. чтобы размяться на беговой дорожке.

— Есть что-нибудь, что мне стоит знать заранее? — спрашиваю я, когда мы подходим к мастерской.

— Ничего особенного. Разве что постарайся не выражать особого интереса к его картинам, а то ему может прийти в голову повысить цену.

Я не поручилась бы, что он шутит.

— Так вы сегодня будете говорить о деньгах? — спрашиваю я.

Терпеть не могу переводить, когда торгуются.

— Нет, это так — для разогрева, о делах мы будем говорить с его агентом в Риме. Важно, чтобы я ему понравился и он решился бы доверить мне свои работы. Не думаю, что у него большой выбор предложений, так что все будет довольно прямолинейно.