и вокруг. Отовсюду из мрака исторгались душераздирающие вопли, а в воздухе проносились звуки ломающихся костей и рвущихся мышц. Эрик, слыша этот кошмар, чуть ли не сходил с ума, считая, что нечто во тьме пожирает Готинейру самым безумным и садистским способом.

– Нет! Хватит! – срывая глотку, закричал он, закрыв руками уши. – Нет, это всё иллюзия! Сон! Не правда. Проекция. Просто проекция! Хватит беспокоиться, Эрик, чёрт тебя возьми! – ругал он сам себя за собственную беспомощность перед кошмаром. – Давай, ты сможешь. Это всё нереально. Это просто проекция моих переживаний за неё… тихо, давай же, успокойся, – уже шептал он сквозь стиснутые до скрипа зубы.

Омерзительные и пугающие образы витали вокруг него сплошной стеной, бросаясь во взор своей жутью. Тогда парень крепко зажмурился, чтобы даже свет не проникал через его веки; задержал дыхание, чтобы случайно не вдохнуть иллюзорные запахи. Он полностью, насколько смог, лишил себя возможности воспринимать творящееся вокруг. И это позволило Эрику отвлечься от кошмара и дало возможность сконцентрироваться на эмоциях, подавляя беспокойство и трепет, пытаясь сменить их чем-то более нейтральным.

Он, сидя на невидимом полу, будучи в окружении ожившего сумасшествия, пытался взять себя в руки, пока вокруг бродили зловещие твари и безумные образы, окружая парня. Эрик убеждал себя, что всё хорошо: он один среди пустоты, и вокруг ничего не происходит; заставлял себя верить, что сможет подавить ненужные эмоции, своим всё более уверенным настроем разжигая силу воли, которая становилась для него подобием брони.

И под растущей верой в себя исчезала неуверенность, буквально вытекающая из его кожи едкой кислотой, которая быстро испарялась. И вот он, сумев перебороть ненужные эмоции – своего главного врага в этой ситуации, – убрал руки от ушей, открыл глаза, поднялся с пола. И увидел это…

Сущность пожирателя со всеми её воспоминаниями неведомым образом сумела погрузиться в этот микромир, наполняя его чудовищными образами своих воспоминаний. Во тьме проносились фиолетовые молнии, изрыгались из мрака легионы призрачных черепов, раскалывались призраки планет и истошно вопили бесчисленные легионы сожранных душ.

Но Эрик не мог позволить себе вновь сломаться. Он, одержимый в этот момент непоколебимой стойкостью, принялся идти вперёд, не обращал внимания на апокалипсис вокруг. Мысленно он не умолкал ни на секунду, без устали твердя, что сможет преодолеть это всё, сумеет сделать это в одиночку, ведь он столько пережил на этом поезде, и это испытание тоже не станет исключением. Его стальная воодушевлённость, придающая ему нерушимую непоколебимость, выращивала в пространстве проекцию сферы, которая, окружая парня, безжалостно сжигала любые кошмарные образы, посмевшие приблизиться. Он уверенно ступал вперёд, слыша крики Готинейры, точно застрявшей в своих иллюзиях, порождённых эмоциями. Множество сияющих зелёным светом созданий в кожаных костюмах окружали её. Они держали в руках огромные шприцы и окровавленные хирургические инструменты. А на фоне мерцали вытягивающиеся до облаков башни, у подножья которых валялись горы зашитых трупов.

И когда Эрик нашёл её, всю озверевшую в попытке защитить себя, отчаянно размахивающую руками, пытаясь поразить когтями зловещие образы, то подошёл ближе, сжигая своей проекцией все иллюзии в зоне поражения. Но они продолжали появляться, поскольку Готинейра впала в раж, из-за паники не замечая парня.

Тогда он, выждав момент, ловко схватил её за руки, изо всех сил пытаясь их удержать. И, выкрикнув её имя, так сильно, что горло словно ободрало камнями, заставил её обратить на себя внимания и выйти из неконтролируемого исступления.

Она посмотрела на него своими глазами, которые оказались сплошь чёрными. Проекции её страха постепенно прекратили появляться, а оставшиеся развеивались в воздухе.

И тут вдалеке, извергнув оглушительный крик, прямо как тогда, когда Эрик впервые увидел поезд, из тьмы на сумасшедшей скорости, топя пространство в алой заре, вырвался огромных размеров череп, несущийся вперёд. А за ним следовало изобилие всевозможных образов, будто сошедших с самых красивых и фантастических картин.

Всё это с неумолимо зверской скоростью пронеслось через мрак, уничтожая его и все фиолетовые образы пожирателя миров. Ослепительная вспышка, словно детонировавшая звезда, отбросила Эрика с Готинейрой ударной волной. И когда они открыли глаза, то обнаружили, что вернулись в вагон.

Парень, исторгнув стон, чувствовал, как болела его спина, которой он ударился об стену; и, принявшись терпеть, ожидал, пока уймётся боль, не позволяющая ему толком пошевелиться. Готинейру же отбросило в другую часть зала.

Тёмная жидкость, наводняющая вагон, менялась в своём поведение: она, словно в невесомости, поднялась вверх, скапливаясь в некоторых местах в бесформенную массу, и притягивалась к точке в пространстве, образуя идеально гладкую сферу, похожу на ту, что разбилась.

– Готи, – с придыханием, протягивая руку вперёд, выдавил из себя Эрик, терпя ноющую боль в мышцах.

Он поднял взгляд, увидев, как вся жидкость, образовав своим количеством сферу, в один миг начала вибрировать, нагревая воздух. И из неё, издавая мириады перемешанных между собой звуков вырвались очертания неизвестного существа, которое, образуя в пространстве самые невиданные фрактальные узоры всех цветов, внезапно рвануло в сторону врат, пройдя через них и уносясь в начало поезда, к самому локомотиву. Генерал эмоций – сам хранитель войны пробудился, унёсшись в начала состава остановить или хотя бы задержать пробуждённую душу пожирателя миров.

Ударная волна, спровоцированная появлением хранителя, не тронула парня с девушкой, но уничтожила стены: те, крошась острыми осколками, обваливались, распарывая скрывающуюся под ними плоть поезда.

Кровавые потоки хлынули из мышц и вен, стремительно заполняя зал, подхватывая своей массой Эрика и Готинейру, которым едва удавалось держаться на плаву в густой субстанции. И где-то на фоне голосил Краус, которого волны крови уносили в дальнюю часть вагона.

Подвижные части пола сдвинулись, отворив сточные каналы, куда багровое озеро, затопившее всё вокруг, принялось уходить, образовывая водоворот. В него, не дав ни единой попытки спастись, засосало сперва Готинейру, а следом Эрика, унося их обоих в глубины поезда – в канализации.

Глава 16. Театр памяти

Готинейра вынырнула из крови, принявшись жадно глотать воздух. Она с трудом держалась на плаву, едва не тонув в густой массе, которая становилась всё более вязкой, сворачиваясь. Девушка гребла руками, чувствуя, как это получается у неё с большим усилием. Но в итоге ей удалось выбраться из омерзительной жижи. Она, доплыв до каменного возвышения, вскарабкалась по нему, оказавшись на суше.

Всюду царил смрад, забивающийся в нос своим отвратным зловонием. Эрик, выбравшись из резервуара, куда его смыло и залило кровью, увидел девушку, которая находилась в двадцати метров от него.

– Готи, ты в порядке?! – окликнул он её своим вопросом.

– Да, всё хорошо! – с неприятно