– Это… чья квартира? – спросила Катя.

– Наша, – ответил Андрей и включил свет. – Тебе нравится?!

Катя повернулась к нему. В глазах было и удивление, и настороженность. Она молча глядела на Андрея.

– Это сюрприз! Я никуда не уезжал, три дня смотрел квартиры, как тебе эта? Есть еще одна тоже в центре, на Гоголевском бульваре, и тоже в старом доме, но совсем другая. Высокие потолки, пять комнат, окна, правда, выходят на перекресток, но виден храм Христа Спасителя. Хочешь посмотреть?

– Андрей, я не уверена, что мне все это надо! То есть, я думаю, что мне этого не надо, я просто не хочу тебя огорчать…

– Катя, я считал, что мы обо всем договорились, я все делаю, как мы решили…

– Я просила время подумать.

– Ну о чем тут думать?! Будешь жить и все! Отсюда прямая линия в Университет. Я буду жить у тебя иногда… по нескольку дней! Все будет, как в Венеции, Катька! – Андрей взял ее за лицо, поцеловал, потом обнял и, стал целовать, прижав к подоконнику.

Они лежали на широком тугом матрасе. Спинки от несобранной кровати и упаковка от матраса валялись по всей спальне.

– Тебе нравятся такие низкие потолки? Уютно, правда?

Катя молчала, глядя вверх, потом перекатилась, обняла Андрея, положила подбородок ему на грудь:

– Если бы на моем месте была какая-нибудь другая девчонка, она была бы только счастлива. Ты все правильно делаешь, ты все учитываешь, поэтому ты такой замечательный менеджер и твоя гостиничная цепочка лучшая в России.

– Не лучшая, а самая большая, – уточнил Андрей.

– Ты и меня, наверное, просчитываешь, как проект! – Катя улыбалась и гладила его грудь. – Она любит это, она хочет это, а это не хочет, тогда мы вот так ее… Да?!

Андрей любовался ею расслабленно.

– Какая ты умная! Когда начнешь со мной заниматься? Я буду прилежным учеником. Я, кстати, способный!

– Ты не способный! Ты невероятный! Тобой невозможно не восхищаться! Да нет, правда!

– А в постели? В постели, Катя, колись! – перебил весело Андрей.

– Ой, – Катя кокетливо потупилась, пряча глаза, – у меня крыша едет! Может, я сексуальная бесстыдница?

– Отлично! Так и буду тебя звать! Я такого не слышал!

– Запиши, забудешь! А среди мужчин как называют таких женщин?

– Каких?

– Ну, вот, как я?

– Сексуальных?

– Да нет, таких, с которыми спят?

Андрей закатил глаза к потолку.

– Таких нет ни у кого!

– Нет, ну, правда? Как зовут? Между собой?

– Не знаю, просто девчонки. Вот у меня друзья есть охотники. Они с собой на охоту девчонок иногда берут…

– Да? – удивилась Катя.

– Да, – просто ответил Андрей. – Вот эти называются «спаниели».

– Как?! – рассмеялась Катя.

– Спаниель…

– Вот, я у тебя спаниель. Так в твоих бумагах мой проект и обозначь. Проект «Спаниель»! Или проект «Спаниель Катя»!

– Я ведь могу и обидеться?

Катя молчала. Потом снова оперлась подбородком ему на грудь:

– А я нет. Я по проекту должна не обижаться, а быть благодарной, ведь ты для этого так много делаешь?! Но ты не обижайся, Андрей, я ведь и правда только благодарна тебе! Нет, честно-честно! Это у меня к самой себе вопросы. Прямо как блаженная временами становлюсь, ей Богу, я сама это ощущаю, знаешь, я как будто плыву в каком-то медленном и вязком течении! И ничего не могу – ни сделать, ни решить. Нравится мне эта твоя квартира? Конечно, нравится, как же она может не нравиться?! Только я какое отношение к ней имею?

– Ка-а-а-т-я-я! – загудел Андрей.

– Да все в порядке! Ты все сделал красиво, это шикарный сюрприз. Может, я просто не люблю тебя? – Катя замерла. – Я могу сама себе задать такой вопрос?

– Можешь, какие хочешь вопросы… – Андрей устало откинулся на Катину дубленку, лежащую в головах вместо подушки.

– Как друг ты лучше всех, только почему-то я не могу с тобой поделиться… Или могу? Нет, конечно, могу! – Она замолчала. – Я вот так сегодня целый день… всякое в голову лезет, и не только сегодня, что-то в моей жизни поменялось…

Андрей внимательно ее слушал, потом, будто соглашаясь, качнул головой:

– Я с тобой тоже перестаю что-то понимать… Вот, – он обвел взглядом комнату, – хотел устроить тебе праздник…

Катя его не слышала:

– Отец Василий очень правильно все сказал, надо мне уезжать. Просто вернуться в Белореченск. У тебя все встанет на свои места, вернешься к жене, ты столько с ней прожил, ты не можешь ее не любить, у тебя взрослый сын, в конце концов. Тебе надо с ними быть.

– Кать, остановись, это слишком! У меня там хорошие отношения… и с сыном тоже! Зачем ты мне рассказываешь про мою жизнь?

– Вот, ты опять меня путаешь! Знаешь, почему я не уезжаю?

– Ну?

– Потому что… – Катя замерла. – Потому что лучше тебя у меня никого нет, то есть, я хотела сказать, что я хотела бы принадлежать тебе всем-всем-всем, что у меня есть. Я же уже твоя! А чья же? Я уже не мамина и не папина. Я – твоя! Только вот кто я? Подожди, Андрей! Я не про то, что очень хочу быть твоей женой! Я в этом совсем не уверена, и это совершенно невозможно. – Она поднялась повыше, прижалась спиной к стене. – Я все время вспоминаю ту Богоматерь Беллини. Помнишь, мы говорили, что она все знала наперед. Все, что будет с ее сыном. Я думаю, может, мы тоже всё знаем. Может, я что-то уже знаю, и это меня беспокоит?

Свет луны и уличных фонарей заполняли комнату призрачным мерцанием. Андрей перевернул Катю на спину. Они хорошо видели друг друга. Он осторожно поцеловал ее в губы.

– Когда ты сопишь или орешь, блаженная ты моя, ты лучше всего! Ничего, что я говорю такую грубую правду? Голую правду! – шептал Андрей сипло, пытаясь поцеловать ее шею.

Катя машинально отстранялась, думая о чем-то, потом посмотрела внимательно на Андрея:

– Мне на работе все завидуют!

– Ну вот, видишь! – Андрей прищурился, разглядывая ее глаза. – А что, все знают?

– Конечно, знают, ты же там известная личность.

– Ну и ладно, ничего плохого ты не делаешь!

– Вот и ты тоже считаешь, что я хорошо поступаю?! – Катя вздохнула и сокрушенно качнула головой. – Странно, но все как будто рады, даже Гоча… Он же твою Светлану знает. Они хорошие люди, почему они подлости моей радуются? – последнюю фразу Катя произнесла совсем тихо.

– Слушай, – Андрей взял ее за подбородок и заставил смотреть в глаза, – ты что, правда, так переживаешь об этом?

Катя молча и чуть удивленно смотрела.