— Хорошо опять увидеть тебя, мама, — ответила Фиона. — А ты и сама неплохо выглядишь.

— Где твой багаж, милая? Содержимого этой маленькой сумочки тебе надолго не хватит.

— У меня не только багаж, мама. У меня есть мебель. Завтра ее привезут на грузовике.

Элис встревожилась.

— Но здесь не хватит места для мебели, Фиона.

— Я знаю, — фыркнула Фиона. — Я не идиотка. Мебель привезут в мой дом на Стэнли-роуд.

— У тебя есть дом?!

— Это старый дом Горация Флинна, он отказал мне его в своем завещании.

— Черт меня возьми! — воскликнула Элис, которая обычно никогда не ругалась в присутствии детей. — Кто бы мог подумать, а? Чудеса еще случаются, однако.

— Наша Орла по-прежнему живет на Перл-стрит?

— Да, милая, — рассеянно ответила Элис, еще переваривая тот невероятный факт, что дом Горация Флинна на Стэнли-роуд теперь принадлежит Фионе. — Маив в Ватерлоо. Они с Мартином придут сегодня на чай.

— Я заскочу к Орле на минуточку. Детей я оставлю с тобой, если ты не возражаешь.

— Как я могу возражать против таких милых крошек, — воскликнула Элис, прижимая к себе детей. — И пригласи Орлу с ее семейством на чай. Я схожу с Колином и Бонни к отцу и спрошу у Бернадетты, не одолжит ли она нам какой-нибудь еды. Господи, не могу вспомнить, когда я была в последний раз так счастлива. — Возвращение Фионы стало приятным сюрпризом после недавнего визита Джона, воспоминания о котором еще не изгладились у нее из памяти.

В довершение ко всему у Фионы были новости о Кормаке:

— Я думаю, что он тоже скоро вернется.

— Он не сказал, что с ним такого случилось? — с тревогой спросила Элис. — Мне кажется, что-то произошло в университете, что-то такое, что мешало ему вернуться. А ведь он так хорошо учился.

— Он ничего не сказал, мам. Вероятно, он учился настолько усердно, что его мозги устали. Я слышала, такое случается.

Элис вздохнула с облегчением.

— Жду не дождусь, когда же он вернется домой. Все будет как в старые времена: вы, все четверо, снова дома. А с двумя этими малышами все вообще будет замечательно.

* * *

— Ага, вот ты и решила снова объявиться, Фиона Лэйси. — Голос у Орлы был холоден, когда она открыла дверь и обнаружила на ступеньках свою сестру. — Знаешь, мама ведь очень расстроилась, когда ты сбежала.

— Она очень расстроилась, когда Микки Лэвин насадил тебя на свой штык, — ухмыльнулась Фиона. — Так что, полагаю, мы квиты, когда речь идет о том, кто расстроил маму. Перед тобой Фиона Литтлмор, если ты не возражаешь. Я теперь мать двух маленьких детей.

Холодное выражение исчезло с лица Орлы, и она подмигнула в ответ.

— Вот и славно, что ты вернулась домой, сестренка. Выглядишь замечательно. Наша Маив стала настоящей занудой с тех пор, как вышла замуж. Она только и говорит, что о своем доме.

— Хорошо оказаться дома, Орла. А теперь, может, впустишь меня, или мне придется так и стоять на ступеньках?

Этим вечером в доме Лэйси состоялась импровизированная вечеринка. Дэнни Митчелл отправился в бар, торгующий спиртным навынос, и вернулся, нагруженный вином, пивом и хрустящим картофелем. Бернадетта быстро приготовила дюжину булочек с мясом. Орла, никогда не отличавшаяся кулинарными талантами, уговорила Аулу испечь целый поднос воздушного печенья. Позвонили Маив и попросили ее принести все, что окажется под рукой.

— Я вчера купила коробку глазированного печенья для Рождества. Я принесу ее и все, что смогу найти, — пообещала Маив. — Скажите нашей Фионе, что я с нетерпением жду встречи.

— Господи! Она стала такой рациональной ! — простонала Орла. — Ну скажите, кто в здравом уме будет покупать печенье для Рождества в сентябре?

— Наша Маив, очевидно. Это ничуть не хуже, чем, имея четверых детей, не уметь приготовить воздушное печенье.

— Ты совершенно не изменилась, Фиона. Всегда называешь вещи своими именами.

— Никогда не понимала, почему следует называть вещи другими именами. Мои записи Элвиса еще целы, мам?

— Они в гостиной. Там же и пластинки Кормака. Он увлекался «Джерри и Пэйсмейкерами», «Отшельниками Германа», ну и «Битлз», конечно.

«Как это похоже на старые времена», — подумала Элис, готовя гору бутербродов и прислушиваясь к легкой перебранке своих дочерей. Но теперь в этой перепалке не было злобы и зависти. Фиона больше не ревновала Орлу. Она чувствовала себя равной.

Восемь часов. Большинство взрослых уже подвыпили. Колин и Бонни отправились наверх, устав после долгого путешествия из Лондона, и вскоре уснули в бывшей комнате своей матери. Остальные дети играли в гостиной в какую-то шумную игру.

Погода изменилась. Долгое бабье лето закончилось сегодня после обеда, когда солнце внезапно скрылось за густыми свинцово-черными тучами. Вдалеке рокотал гром и сверкали молнии. Время от времени в окна ударяли дождевые капли. Вот-вот должен был хлынуть ливень.

На Эмбер-стрит ярко горел свет, и погода никак не могла испортить праздничного настроения. Трое мужчин раздумывали, не отправиться ли им в пивной бар, чтобы пропустить по кружечке.

— Но у нас же есть пиво, — заметила Элис.

— В баре у него совсем другой вкус, — уверял Дэнни.

— А что, если пойдет дождь? — сказала мужу Орла. — Я не собираюсь отпаривать твой костюм, если он промокнет, Микки Лэвин.

Маив с укором смотрела на Мартина. «Подумать только, ты бросаешь меня ради кружки пива!» — читалось в этом взгляде. Мартин предпочел проигнорировать его.

— Ну, идем мы или не идем? — требовательно спросил Дэнни.

Микки хлопнул его по плечу.

— Я говорю, что идем.

— Согласен. — Мартин по-прежнему избегал укоряющего взгляда Маив.

В дверях появилась Лулу, ее голубые глаза округлились от испуга.

— Там остановилась полицейская машина, — сказала она. — И оттуда вылез мужчина.

Раздался стук в дверь.

* * *

На следующий день Элис еще никак не могла прийти в себя.

— Это все моя вина, — восклицала она хриплым голосом. — Если бы только я приняла его обратно!

— Не глупи, мам. Если бы я вернулась домой и застала его здесь, то вылетела бы отсюда, как пуля.

— Нельзя так говорить, Фиона.

— Ну а ты, пожалуйста, прекрати говорить всякие глупости о том, что это твоя вина. В этом никто не виноват, кроме него самого. Полиция утверждает, что пожар начался от окурка сигареты. Он мог и здесь сделать точно так же, и тогда погиб бы не только он, но и ты.

Элис вздохнула.

— Ты говоришь такие жестокие вещи, милая.