хотела бросить письма в огонь и приступить к осуществлению своего плана, а именно покинуть Лондон. У нее не было никаких обязательств перед этими женщинами.

Белла намазала маслом еще кусочек хлеба и поверх густо положила сливовый джем. Эта ситуация не имела к ней никакого отношения. И если назревала глобальная катастрофа, то Белле не стоило ввязываться в это дело.

Кусок не лез ей в горло.

Она застонала от негодования, понимая, что ей придется еще как минимум раз побывать у леди Фаулер. Иначе она будет страдать от чувства вины до конца своих дней. Возможно, это были просто дикие домыслы и паника. Она видела, с какой скоростью обычно тревога по пустякам разносилась по дому леди Фаулер, как пожар.

Кроме того, она сама была обязана леди Фаулер. Ведь та предоставила ей убежище, когда Белла в нем так нуждалась. И, вероятно, это мог быть последний раз, когда она бы ее увидела перед смертью.

Китти вернулась. В ее руках было голубое платье и красивое нижнее белье Беллы.

– Ах, Китти. Боюсь, мне все-таки понадобится одно из платьев Беллоны. Необходимо нанести последний визит в дом леди Фаулер.

Лицо Китти вытянулось, и Белла приготовилась к долгому спору. Но затем последовал ее встревоженный комментарий:

– Тогда это в последний раз, мисс.

Белла рассмеялась.

– В последний раз. Я обещаю.

Белла перевоплощалась в Беллону уже шесть месяцев. И это не казалось ей странным, даже поначалу. Возможно потому, что образ Беллоны идеально подходил для человека с холодным сердцем, сбежавшим из Карскорта. Теперь для Беллы это была более неудобная маскировка, чем, например, образ Келено или других ее недавних персонажей. Направляясь к дому леди Фаулер, она боялась, что все обязательно поймут, что она не та, за кого себя выдает.

У двери она подумала о том, что нужно постучать. Она не чувствовала себя больше уверенной в своем образе как раньше. Но все же решила войти. Эллен Спенсер вышла из скриптория – комнаты, где женщины из общества переписывали письма леди Фаулер. Эллен вытаращила глаза, взвизгнула и побежала наверх.

Белла с удивлением наблюдала за ней.

Потом вокруг нее стали появляться другие женщины: суетящиеся, объясняющие и перебивающие друг друга, так что она ничего не могла понять.

– Молчать! – приказала Белла, и ей повиновались.

Да, Беллона вернулась, и овцы примкнули к своему мрачному пастуху. Ей снова захотелось повернуться и убежать, но она не смогла бросить их.

– В гостиную, – сказала Белла и пошла впереди. Оказавшись там, она спросила: – Что за шум? – Дюжина ртов раскрылась одновременно. – Пусть говорит одна из вас!

– О, Беллона, – начала Клара, вытирая слезы, – я так счастлива, что ты вернулась. Ты точно должна знать, что нам делать.

Клара пыталась что-то объяснить, но речь была сбивчивой, и ее часто прерывали другие. Все же некоторые вещи Белле удалось понять: леди Фаулер была прикована к постели и, по слухам, бредила. Но в ее комнату никому не разрешалось входить, кроме сестер Драммонд и Эллен Спенсер.

– Почему Эллен? – спросила Белла. – Она здесь совсем недавно.

– Мы не знаем, – сказала Мэри Ившем, – но странно, что она вообще приехала сюда. Она, по всей видимости, предана сестрам Драммонд. Она делает все, что они ей говорят.

– А сейчас они захотели выпускать информационные листовки! – взвыла Клара.

– Сестры Драммонд? Они раньше не пользовались станком? – удивленно спросила Белла.

– Оливия напечатала копии последнего письма леди Фаулер, – сказала Гортензия. – Это сработало очень хорошо. Мы брали копии и платили уличным мальчишкам, чтобы те раздавали их дамам в лучших районах города. Чтобы не оставлять следов, ведущих сюда, понимаете?

Белла наморщила лоб.

– Но если бы это было письмо леди Фаулер, разве непонятно, откуда оно взялось?

– Конечно, мы не указывали имя и адрес, – последовал комментарий Гортензии, острый, как лезвие.

– Но даже если так… – Белла не стала указывать на нелогичность поступка, осознавая, что на нее смотрит так много встревоженных глаз. – Полагаю, блюстители закона не в курсе, так что должно быть все хорошо.

Мэри Ившем согласилась.

– Похоже, на этот раз все обошлось. Но я думаю, что леди Фаулер была разочарована. Я боюсь, что она на самом деле хочет, чтобы ее затащили в суд.

– Ах, – выдохнула Белла. – Войти в историю, как Джон Уилкс. Стать мучеником.

– А я не хочу стать мученицей, – запротестовала Клара. – Спаси нас, Беллона!

Но как? Белла не произнесла этого вслух. Задача лидера, думала она, состоит в том, чтобы создать, по крайней мере, иллюзию того, что он уверен в себе и ничего не боится.

– Вы говорите, что они планируют выпускать информационные листовки. Что в них будет написано?

– Мы не знаем, – сказала Мэри. – Некоторым из нас доводилось набирать текст, но это медленная и очень трудная работа. Нужно набирать в обратном порядке. Но теперь у нас есть наборщик. Мистер Смит делает все очень быстро и точно. Но мы не знаем, что именно он набирает. Он готовит только один оттиск для станка, чтобы протестировать его. И Оливия Драммонд относит его прямо леди Фаулер.

– Я боюсь, что все будет в точности так, как ты сказала, Беллона, – проговорила Силия Поттерсби – худая, бледная вдова, которая всегда предсказывала худшее. – Публикация, подобная выпуску «Северного британца», из-за которого Джона Уилкса посадили в Тауэр. Если бы он не был членом парламента, его бы повесили за то, что он говорил такие ужасные вещи против короля. Леди Фаулер замышляет глобальное предательство, и мы все будем ее соучастниками…

– Нет! – ахнула Клара. – Они не смогут нам ничего предъявить! Мы не имеем к этому никакого отношения.

– Они арестовали всех работников типографии «Северного британца», – сказала Гортензия, которая никогда не боялась смотреть фактам в лицо. – И всех связанных с ней людей.

– Они не смогут арестовать почти двадцать уважаемых женщин, – сказала Белла, надеясь, что так оно и есть. Некоторые женщины успокоились, но другие – нет.

– А что насчет наборщика? – спросила Белла. – Он же сможет сказать, какие слова набирает.

– Наборщик по фамилии Смит? – сухо спросила Мэри. – Он прикарманит деньги и просто исчезнет. Все это из-за той тысячи гиней.

– Это было проклятием для нас, – согласилась Силия. – Змея, подкинутая каким-то злым человеком.

«Возможно, это был герцог Айторн», – подумала Белла. Расследования привели ее к юридической фирме, которая выполняла для герцога большую часть работы. Также у него мог быть мотив желать леди Фаулер зла. Ведь она была злобно настроена против маркиза Ротгара и против его незаконнорожденной дочери. Граф Хантерсдаун – кузен Айторна и, по-видимому, его друг, – женат на этой незаконнорожденной дочери. Поэтому подобные