- Вот и отлично. Начинай и держи, и ничему не удивляйся.

Он только рассмеялся, и принялся ритмично звенеть кончиком ножа о край бокала. А я стряхнула ноги и руки, и вытянулась. Достала руками не до неба, конечно, но – куда смогла. И пошла на полупальцах легко – вокруг бассейна, завивая траекторию петлями и расплетая обратно.

Сегодня во мне не было ни сил, ни каких других ресурсов на полноценную разминку или энергичный танец, но лёгкую пластичную импровизацию я сотворить смогу. Постараюсь.

Звук выходил негромким и немного монотонным, но он задавал настроение. Я плыла вокруг Лео и вокруг воды, вместе со мной в небе плыли невероятно яркие здесь звёзды. И мне казалось, что листья на деревьях тоже движутся в такт со мной.

Последняя петля, достать до звезды, поклон… выдох.

- Нож, пожалуйста, - протянула я руку Лео.

Он безропотно дал, я проколола палец и капнула кровью на мраморные плиты.

- Радуйтесь, древние!

- И ты радуйся, последняя Либрия, - прошелестело в ответ, и призрачная Хранительница предстала перед нами.

Лео только что не подпрыгнул от неожиданности. Протянул руку, взял нож и тоже дал своей крови.

- Приветствую вас, кто бы вы ни были, - и поклонился ей учтиво.

- Кого ты привела? – сущности было любопытно.

- Это мой жених, Руджеро из дома Отвилей. А эта сущность хранит здешнее святилище с незапамятных времён.

- Постойте, святилище же где-то возле Сирры Подгорной?

- Там храм Величайшего, - Хранительница произнесла эпитет с почтением. – А здесь издавна славили владычицу урожая и богатства.

Тьфу ты, у неё ж на голове венок из колосьев, просто колоски небольшие и аккуратные, вот я сразу и не разглядела.

- Потому здесь и жили богато, так? – уточнила я.

- Жили, - кивнула Хранительница. – Когда не забывали и почитали, или хотя бы когда не гнушались делать руками и вкладывать свои силы. Как ты.

- Да куда там, я только и знаю, что приказы раздавать, потому что само не работает, - отмахнулась я.

- Но если нужно – становишься и делаешь.

- Благодарю за добрые слова, - поклонилась я. – Но скажи, если ты знаешь что-то об урожае – что нам делать с оврагами на полях? И кто их топчет по ночам, это началось ещё до войны с Дождями?

- Овраги посмотрим, если ещё остались – уберём, - раздумчиво сказала Хранительница. – Незачем они теперь, раз нашлась смертная, поклонившаяся и пришедшая с добром и уважением. А топчут, я думаю, кони. Я гляну и скажу, чтобы не топтали, нечего. И птицы чтоб не разоряли, и саранча.

Вот и правильно, нечего. Какие бы там кони или птицы ни были, нечего.

- Благодарю тебя, Хранительница. Скажи, а если я пойду в храм Величайшего, меня пустят?

- Отчего ж не пустят? Это ж не затворённые ото всего храмы ваших новых богов, там – и солнце, и луна, и ветер, и молния.

- И со мной… будут говорить?

- Это вероятно, - кивнула она.

- Благодарю, - снова поклонилась я. – Я буду пробовать, скорее всего.

- Похвально, - согласилась она. – Ты не из тех, кто только требует, ты с пониманием и с почтением. Тебя выслушают.

- И это очень хорошо, - сказала я. – А сейчас я, с твоего позволения, пойду, мы пойдём. Завтра будет новый день.

- Верно, - Хранительница тоже склонила голову. – Ступай, добрых тебе снов и доброго пути.

- И тебе всего хорошего.

Мы в молчании поднялись наверх, я отворила дверь… и чуть было тут же не закрыла её обратно. Потому что над стоящей на столе чашей висел Аль-Салах, а напротив него на лавке восседала Барбара. И они спорили.

- Ты столь же красива, женщина, сколь и неумна. Будь иначе, Творец свидетель, не взялась бы указывать мне, где быть и что делать.

- Ты тоже не очень-то умён! Почему ты не сопровождаешь мою сестрицу и не помогаешь ей? Её сегодня чуть было не похитили и не убили предатели Польо!

- Не звали – и не сопровождал. Вот ещё. Там множество людей, каждый третий – маг, каждый второй – великий герой. Сами справились. А ты глупа и ничего не понимаешь.

- И ты ничуть не умнее, вот, - она ж сейчас ещё и язык ему покажет.

- Эй, вы, сущности, - я вошла и глянула посуровее. – А ну спать оба, и чтоб не мешали!

- Раскомандовалась, - забулькал Аль-Салах.

- Ты где весь день ходила? – сварливо поинтересовалась Барбара.

А я повернулась к моему совершенно обалдевшему мужчине и сказала:

- Вот так я тут и живу. Сама не понимаю, как ещё умом не тронулась.

Он же смеялся и говорил:

- Я никогда не сомневался в твоих удивительных способностях, прекраснейшая. Но я и подумать не мог, что ты сможешь договориться с множеством столь, гм, удивительных созданий.

- Слышали, удивительные создания? Проваливайте. Кто в чашку, кто в потайной ход.

- А можно мне не в чашку? – спросил дух. – Мы ещё не договорили с этой строптивицей!

- Через одну дверь – свободная комната. Утром позову, не увлекаться.

Призрак и дух мгновенно исчезли, будто их и не было. А я рассмеялась.

- Ты ещё не хочешь убежать от меня быстрее ветра, мой Белый Лев?

- О нет, Варя Феникс. Я теперь никуда от тебя не уйду, даже и не проси.

Смеясь, мы поливали друг другу на руки и кое-как мылись, и потом забирались в постель… Лев – это кот, а феникс кто? Тоже кот, наверное.

А утром меня снова разбудили стуком и криками.

- Госпожа! Тут какая-то женщина! Она говорит – ей нужно к королю! Она из воздуха взялась!

Тьфу ты, никакого покоя, думала я, целуя наскоро Лео и выбираясь из постели. Однако же, подняли нас совершенно не напрасно – мы оба в этом убедились, спустившись в зал. Потому что нас там ожидала танцовщица, маг и сестра Аль-Масуда Зубейда.

Зубейда выглядела именно так, как я запомнила – строго, в чёрном, но эта струящаяся чёрная ткань прямо кричала о своей заморской дороговизне. Значит ли это, что её покровитель в добром здравии и чувствует себя хорошо?

Она сверкнула на меня глазами, но – ничего не сказала. А обратилась к Лео.

- Скажите, принц, могу ли я видеть вашего царственного брата? Мне нужно говорить перед ним, мои известия важны, и промедление грозит смертью и страданием многим, - она поклонилась, коротко и изящно.

Танцовщица и есть танцовщица.

- Я не знаю вас, прекрасная дама, – раздумчиво покачал головой Лео. – Что мне сказать брату о вас?