Настя не отреагировала. Герой отправился прочь, но вскоре услышал за спиной оклик.

Настя отпустила вилы и зашагала к выходу из денника, прошла до хозяйского пристроя, там поднялась по веревочной лестнице в мансарду, где проживала.

По ее возвращении в грудь Рэя ударились тяжелые черные ножны с поясом. Тот обнял увесистый полуторный меч, затем обхватил эфес, оголив несколько сантиметров серебряной стали. Широкая гарда, тяжелое навершие в форме желудя, рукоять вороненой кожи.

— Дарю! Авось поможет.

— А сама как без оружия?

— Тебе, герою, будет сложно поверить, но вот какая штука. Оказывается, когда не лезешь в пасть чудовищам, а живешь своей жизнью, оружие не особо нужно.

* * *

Рэй смело шагал под гору с лошадиного холма. Пристроил меч на поясе, туго подвязав ремень. Отвага, что, видимо, шла в комплекте с превосходным боевым клинком, так и влекла на подвиги. По пути к дому Ярослава он несколько раз вынимал меч, наслаждаясь приятным весом оружия и звонким свистом, с которым лезвие рассекало воздух. Меч у Насти был преотличным: дубовые, дочерна просмоленные ножны, матовая сталь, прямое лезвие с ребром жесткости по всей длине и штампом города Окалень у гарды — красотища! Ухватистый — в руке лежал как влитой. Рэй от нездорового азарта даже позабыл, что целью его визита было вовсе не это.

К моменту, когда он вернулся к товарищам, сумерки сменились ночным покрывалом, плотно укутавшим деревню. Дождевые облака, еще вечером набредшие с юга, без шансов сокрыли звезды и нарастающий полумесяц.

— Отдала меч?! — изумился Ярослав. — Эх, надеюсь, будет от тебя толк.

Копейщик подвязал шнурок на чешуйчатой броне, подтянул кожаные перчатки и подобрал с лавки каплевидный шлем с длинным носом. Тихомир, как и всегда, не носил настоящей брони, только кожаную жилетку поверх тёмно-серой рубахи с закатанными рукавами.

— Каков план?

— План? — улыбнулся копейщик. — Прогуляемся по деревне. Увидим стропилу. Убьем. Получим награду.

— Интеллект принципиально не подключаешь?

— Почти любая нечисть боится железа. Как зарубил буку, василиска и прочих, так и с этим смогу сладить. В большинстве случаев не нужно понимать природу лиха, чтобы его завалить. Вот, держи обещанное, — Ярослав протянул короткий лук с изогнутыми плечами: незамысловатый, но, в отличие от того, который был у Рэя, идеально ровный.

— Думаешь, у жердяя есть уязвимые места? — спросил Рэй, примеряясь к луку и пробуя натяг — на удивление легкий, видимо, из-за рекурсивных плеч.

— Может, глаза? Сможешь попасть из лука?

Рэй ответил с сомнением:

— Изблизи.

— Не вариант. Он чужой взгляд отводит, окажешься рядом — сразу вертиго одолеет. Вдобавок у тебя нет никакой защиты. Лучше близко не подходи, попробуй только отвлечь, а мы с Тишкой пробьемся.

Стоило копейщику закончить, как издали донесся приглушенный бабий крик, звук упавшего и покатившегося по дороге ведра; за этим — раскатистый хруст деревяшек. Не стал морок скрытничать, соскучился, видать, за минувшие ясные дни. Трое тут же сорвались вверх по улице.

Герои пробежали два десятка дворов и очутились на широком, глухом перекрестке. Немногие деревья стояли по обочинам неподвижными черными тенями. Тишина.

— Сбежал? — восстанавливая дыхание, спросил Ярослав.

— Может, если б ты броней не бренчал, то и настигли бы.

— Думаешь, испугался?

Рэй выдохнул и предложил спокойно пройтись по улицам. Погода беспроглядно пасмурная, так что они точно его встретят.

* * *

Время давно переступило полночь, а герои избороздили деревню от края до края. В очередной раз трое проверили центральную улицу, площадь, затем тонкой тропинкой отправились через овражек с родничком в малонаселенную восточную сторону. С неба пылила невидимая морось.

— Не хотел бы я такого в лесу встретить. Мимо пройдешь и даже не узнаешь.

— А в лесу его и быть не может. Большинство нечистей людей сторонится, но этот, наоборот, только в деревнях и ошивается, ищет за кем бы понаблюдать, вуайерист.

— Яр, а ты что-нибудь знаешь о вестниках?

Тот обернулся и ответил даже с толикой уважения:

— Попадались слухи. Удивлен, что такой лапоть, как ты, разузнал о вестниках. И, да, соглашусь, если предполагаешь, что это и есть таинственное зло, против которого мы явлены миру.

— Мне Сольвейг рассказывала. Похоже, первые герои вели с вестниками настоящую войну, да с привлечением человеческих армий.

Тихомир шагал рядом, не шибко интересуясь геройской болтовней, его приметливый взгляд сканировал окружение. Ярослав монистово позвякивал доспехом на каждом шаге.

— Беда этого мира — отсутствие информации. Войны, случайные пожары, да что там, банальные крысы или протекающая крыша — любая беда может враз уничтожить архив с многовековым наследием. Общего образования нет. Если ты родился в крестьянской семье, высока вероятность, что ты никогда не узнаешь о прошлом больше, чем знает старшее поколение твоей деревни.

— Ерунда, — нахмурился Рэй, снимая стрелу с лука. — Жители необразованны, но отнюдь не невежественны. Даже наоборот, к своей истории они относятся с трепетом. Есть сказочники, бахари и коробейники, что путешествуют по миру. Даже к нам в Бересту такие заходили и сказывали, что сегодня в мире творится и что было раньше. Да и Великих Героев все отлично помнят. Почему же о вестниках ведомо так мало?

— Может, это свойство в самой их природе?

— Как это?

— Слишком уж могущественными они описаны, а происхождение вообще непонятно. Такая сила не могла возникнуть из неоткуда и, что важнее, без конкретной цели, понимаешь?

— Хочешь сказать, они были и раньше, задолго до героев?

— Или даже всегда? — задумчиво обернулся Ярослав и признал: — У меня нет аргументов, но я так думаю: вестники выполняли какую-то функцию, и, пока они это делали, люди не предавали им значения или даже вовсе о них не знали. Сами вестники тоже не имели целью уничтожение человечества. Молчаливые наблюдатели. Или стражи, или инженеры. Потом что-то случилось, назовем это событие «Х», вестники пришли в движение и устроили войну против рода людского. В ответ на это предательство боги и явили верных долгу героев, которых нарекут Великими.

— Спекулятивно. Выходит, вестники — предатели? И с чего бы им предавать своих же…

Рэй недоговорил, в груди опять всё сжалось, мурашки метнулись по рукам и затылку. Исполинская тень, очертания которой с трудом различались во мраке, стояла над одинокой избой. Из трубы поднималась струйка дыма. В этот раз жердяй не заглядывал в окно, а меланхолично потирал длинные ладони, грея их над дымящей печной трубой.

Только Ярослав собрался ринуться в атаку, как Рэй схватил его под локоть:

— Тихо, опять сбежит, если в лоб рванешь! Он во мраке может за секунду исчезнуть, сам видел.

— Не мешайся! — оттолкнул тот лучника.

— Можешь