– У меня вопрос весьма деликатного свойства, синьор Миро…

Крепыш лишь махнул рукой.

– Излагайте!

– Мне хотелось бы знать, что вы делали в Психиатрической больнице имени Готлиба Бакхарта в день того печально известного пожара два года назад.

Рука частного детектива легла в ящик стола, и я поспешил уточнить:

– На самом деле меня нисколько не интересует, что именно привело вас туда, я разыскиваю одного из пациентов, который сбежал во время пожара.

Крепыш кивнул и с невозмутимым видом выложил из ящика на стол ребристое металлическое яйцо. Шар напоминал пехотную гранату, за тем лишь исключением, что вместо фитиля из нее торчала трубка с проволочной петлей на конце.

– Что это, синьор Миро? – спросил я, гадая, успею ли выскочить за дверь, прежде чем рванет дьявольская машина.

Рамон крутанул гранату, от чего та завертелась на столешнице, и на ужасном немецком произнес:

– Кугельхэндгранате.

– Никогда ничего подобного не видел.

– Новинка этого года. Порождение сумрачного тевтонского гения.

Я осторожно кивнул, понемногу начиная успокаиваться. Хозяин кабинета казался слишком уравновешенным и уверенным в себе, чтобы покончить жизнь самоубийством из-за моих голословных обвинений.

– Так, говорите, где я был? – с усмешкой спросил Рамон Миро.

– «Готлиб Бакхарт». Позапрошлый октябрь. Полицейская форма, – спокойно перечислил я. – Есть свидетели. Но все это совершенно не важно, я просто пришел поговорить.

– А мне показалось иначе.

– Я ищу одного из пациентов…

– Ваша история шита белыми нитками… синьор Маркес.

Я в ответ на это утверждение лишь фыркнул.

– Вы не читаете газет? Псих, который взрывает электрические подстанции, откуда он взялся, по-вашему? Сбежал из «Готлиб Бакхарт», черт побери!

Рамон Миро нахмурился.

– Допустим, – с некоторым сомнением произнес он и оставил гранату в покое. – И чего же вы от меня хотите?

– Расскажите о клинике.

– Смахивает на шантаж. Вы приходите, угрожаете, требуете объяснений… Нужны мои услуги? Платите!

Я покрутил головой из стороны в сторону, потом с плохо скрываемым недовольством произнес:

– Мой бюджет не столь велик, чтобы покупать кота в мешке. Откуда мне знать, что вы знаете что-то, чего не знаю я сам?

Рамон Миро рассмеялся, к торговле с прижимистыми клиентами ему точно было не привыкать.

– Что вы хотите узнать, синьор Маркес?

– Специализация отделения. Кто и по каким критериям отбирал пациентов. Кто из пережившего пожар медицинского персонала может рассказать об историях болезней пациентов, – перечислил я и усмехнулся. – Вот что я хочу узнать. Но вы ничего этого рассказать не можете. Поэтому просто объясните, кого и зачем вы оттуда вытащили. И как мне с ним поговорить.

Рамон Миро покачал головой.

– Я не выдаю своих клиентов. И в любом случае, он давно покинул Атлантиду и перебрался на континент.

– Досадно, – произнес я, но и не подумал встать со стула.

Торг только начался.

– Отделение специализировалось на электротерапии, – проявил осведомленность Миро. – Пациентов отбирал лично заведующий. Насколько мне известно, его интересовали исключительно сиятельные. Он хотел излечить их от таланта, сделать обычными людьми.

– Звучит бредово! – фыркнул я, напряженно обдумывая услышанное. – И раз уж вы раскрыли эти карты, полагаю, в рукаве у вас припрятан козырной туз?

Крепыш кивнул.

– Я знаю, как найти заведующего отделением, профессора Берлигера. Только он способен ответить на ваши вопросы, синьор Маркес. Только он один.

– Профессор? Разве он не погиб при пожаре?!

– Он сам его устроил, заметая следы.

– Проклятье! Вы сейчас серьезно?!

Я впился взглядом в лицо собеседника, но оно оказалось совершенно непроницаемым, как у профессионального картежника, а то и вовсе вырезанного из дерева туземного идола.

– Ну да, – со спокойной улыбкой подтвердил крепыш.

– И вам известно, где сейчас профессор? – спросил я, не веря собственной удаче.

– Я знаю, как его отыскать, – поправил меня Миро. – Мне поручил его розыски клиент, но сначала я покинул Новый Вавилон, а потом уже к этому делу потерял интерес мой наниматель. Временно потерял, поэтому скидок не ждите.

– Сколько? – перешел я к делу.

Ответ вогнал меня в ступор.

– Тысяча франков! – объявил Рамон Миро.

– Тысяча?! – взвился я со стула. – Откуда такие людоедские расценки?! Вы состоятельный человек, как можно драть три шкуры со своих коллег?

– Синьор Маркес! – подался ко мне над столом хозяин кабинета. – Я уж точно не богаче вас! Последний контракт принес серьезные убытки, пару шрамов и малярию! Я еще не банкрот, но чертовски близок к этому! А профессор Берлигер – это мой актив. Рано или поздно информация о нем принесет мне деньги, поэтому тысяча франков, и ни сантимом меньше!

– Дьявол! – выругался я. – У меня нет тысячи!

– Так идите и найдите!

Рамон Миро наполнил стакан минеральной водой, высыпал в него из бумажного кулька какой-то порошок и осушил до дна. Возникло желание схватить стул и запустить им в упрямца, но вместо этого я отвернулся к окну.

– Легко сказать – найдите!

Но крепыша чужие затруднения нисколько не волновали.

– Займите, – только фыркнул он. – Не мои проблемы. Будут деньги – поговорим.

Захотелось достать пистолет и пригрозить оружием, но я вовремя вспомнил о кассе, которую оставила в клубе Софи для расчета персонала.

– Вы здесь целый день, синьор Миро? – спросил я, прикидывая, сколько времени займет поездка до клуба и обратно.

Рамон Миро макнул стальное перо в чернильницу, написал несколько цифр и вырвал из блокнота листок.

– Позвоните, когда у вас появятся деньги.

Я взял листок и пообещал:

– Позвоню.

4

В обратный путь я отправился на паровике, и тот, как назло, угодил в огромную пробку из-за аварии у съезда на мост Броуна.

Несколько раз я даже порывался выскочить из вагона, но стояла не только набережная, забиты оказались и выходившие на нее боковые улочки. На извозчиков в такой ситуации надеяться не приходилось, а пронзительно гудевшие паровики, в отличие от остального транспорта, худо-бедно продвигались вперед. Пришлось заставить себя успокоиться и ехать дальше.

Сразу после злополучной аварии затор рассосался, и вагон резво помчался дальше, стуча колесами на стыках рельсов. На площади Ома я спрыгнул с задней площадки на мостовую и зашагал по тротуару, нервно помахивая на ходу рукой. Шел и гадал, наберется ли в кассе клуба тысяча франков. Вопросы этики сейчас мало волновали меня. Уж если на то пошло, я точно так же, как и остальные, имел право на выходное пособие. Пьетро Моретти работал практически за еду…