Эльфийка кивнула, сорвала травинку и вывела ею в воздухе сложную фигуру. Перед лицом Лютого зависла зеленая руна.

— Руна Doron, — пояснила Анири. — Дуб.

Взмах тонких пальцев, и предыдущий знак растаял, а первозданная начертала новый рисунок:

— Eregdos, остролист.

Наставница вывела еще пять рун, обозначавших: тис, тополь, бузину, яблоню и орешник.

— Достаточно. Теперь попробуй обратиться к какому-нибудь из этих растений с несложной просьбой.

Лютый и Анири снова скрестили взгляды. Из мыслеречи девушки Ом понял, что должен нарисовать руну в сознании, позвать растение, и, ощутив его присутствие, произнести свою просьбу. Он выбрал тополь по той простой причине, что вокруг росли именно эти деревья. Проделал все в точности так, как учила эльфийка. Подождал. Ничего.

— Попробуй еще раз, — спокойно сказала девушка.

Но ни вторая, ни третья попытка не увенчались успехом: тополь, к которому прислонялся Лютый, не желал наклонять ветви. Полукровка пробовал снова и снова — тщетно. Тогда он прибегнул к проверенному методу, и ветви дерева послушно опустились.

— Это неправильно, — нахмурилась первозданная.

— Зато действенно.

— Ты очень сильный маг, — вздохнула Анири, — гораздо сильнее, чем я. И неудивительно, ведь ты — внук Светозарной.

Ом недобро прищурился:

— Я этим не горжусь.

— Но подчиняя растения, ты тратишь слишком много сил, — продолжила девушка, не обратив внимания на его реплику. — Попробуй еще раз.

— Как?

— Растения любят… — эльфийка запнулась и задумалась, но так и не смогла подобрать нужное галатское слово.

— Так что любят растения? — скептически осведомился Ом.

Первозданная прибегла к помощи мыслеречи, но все равно не смогла выразить правильный образ. Тогда Анири осторожно прикоснулась к руке Лютого, взяла ее в ладони, бережно, трепетно, и ласково прижала к щеке. Глаза Ома удивленно расширились, на лице поселилось недоверчивое выражение.

— Вот это любят растения, — пояснила магесса, выпустив ладонь ученика.

— Нежность? — хрипло предположил полукровка.

— Да! — девушка просияла от радости, что сумела донести свою мысль. — Попробуй теперь.

Не сразу, но с четвертой попытки Лютому все же удалось уговорить ветви тополя немного наклониться.

— Теперь понял, — устало выдохнул он.

— Хорошо. Главное — освоить азы, с самого начала все делать правильно. Дальше будет легче.

— Надеюсь, — сквозь зубы процедил Ом, доставая из-за голенища стилет.

— Теперь молитва Брижитте, — произнесла девушка.

Вздохнув, Лютый убрал оружие.

— Зачем она нужна?

— Брижитта даровала нам магию природы, — наставительно проговорила эльфийка. — И перед тем, как творить чары, а также после них мы должны благодарить богиню за этот дар.

— Если всякий раз перед дракой я стану молиться, недолго проживу, — недовольно буркнул полукровка.

— Но ведь сейчас ты ни с кем не дерешься? — хладнокровно уточнила Анири. — Повторяй за мной…

После молитвы Брижитте настала очередь урока языкознания. Ежедневно Лютый со своей наставницей посвящали ему не меньше двух часов. При этом учился не только Ом, но и Анири. На методичные, систематические занятия времени не было, поэтому они просто выясняли, как звучит одно и то же слово по-галатски и по-эльфийски. Это увеличивало их лексикон и помогало понимать друг друга.

— Война.

— Auath.

— Враг.

— Cooth. И так же будет вражда.

— Меч.

— Nagol. Моя очередь, — первозданная широко улыбнулась: — gelle.

— Зубы? — озадачился Лютый, для убедительности постукав ногтем по своей верхней челюсти.

Анири отрицательно помотала головой.

— Хм… рот?

— Нет… — эльфийка широко раскинула руки, сделала глубокий вдох, радостно засмеялась.

— А… счастье, наверное, — предположил Ом.

— Да-да! Я забыла это слово… Теперь estelle. Это когда один не боится другого, не оглядывается…

— Доверие.

— Спасибо. Скажи, Кай'Омлютаир, почему ты хочешь знать значение только злых или печальных слов?

— Потому что мне нравится их звучание на эльфийском, — мрачно усмехнулся полукровка.

— А почему ты ни разу не спросил значения таких простых, нужных слов как мама, отец, дом?

— Мне неприятно их звучание на твоем языке.

Магесса вздохнула:

— Я знаю твою историю, Кай'Омлютаир. То, что случилось с тобой — ужасно. Но нельзя винить в этом всех первозданных. Я чувствую: ты не доверяешь мне только потому, что я илльф. Те, кто причинил тебе горе и боль, уже умерли. Отпусти свою ненависть.

— Отпустить… — медленно проговорил Ом, словно пробуя слово на вкус. — Отпустить. Предположим. А те, кого сейчас лечат в лазарете, тоже должны отпустить? Те, чьи города сожжены, чьи тела неупокоены, как отпустят они?

Анири опустила голову так низко, что серебристые локоны закрыли побледневшее лицо:

— Я не была на этой войне, Кай'Омлютаир. И не убивала ни людей, ни твою матушку.

— Если бы ты была старше, убивала бы, — жестоко обрубил Лютый. — Дело не в каждом конкретном белоглазом, а во всем народе. В ваших законах, традициях, обычаях. В высокомерном пренебрежении ко всем остальным расам. Это у вас в крови.

— Мне жаль, Кай'Омлютаир, — прошептала девушка. — Я плохо знаю твой язык, и не могу рассказать тебе, как мне горько. Но я заплатила и продолжаю платить. И все илльф тоже. Мы платим за ошибки, преступления и грехи наших предков.

Ом не ответил, но по его упрямому взгляду чувствовалось: он молчит не в знак согласия, и не для того, чтобы избежать ссоры. Иной раз молчанием можно ранить больнее, чем любыми, самыми грубыми словами.

— Мы расплатились, Кай'Омлютаир, — повторила Анири, легко поднимаясь с земли. — Пойдем.

Решив, что наставница таким образом завершает урок, Лютый встал и вслед за ней отправился в крепость. Но Анири не торопилась распрощаться с учеником. Она разыскала Мэй'Клилли, и первозданные долго спорили. Девушка что-то горячо доказывала, а ее собеседник так же истово возражал. Из их быстрой речи Ом сумел понять только одно часто повторявшееся слово "urre" — "огонь". Наконец молодой эльф нехотя уступил Анири, но тут же, судя по интонациям, выставил свои собственные условия. Магесса кивнула, соглашаясь, и поманила Лютого за собой. Можно было бы отказаться от такого странного приглашения, но Ом, заинтересовавшись загадочными приготовлениями, последовал за эльфами. Они пересекли площадь, обогнули донжоны и подошли к северным воротам, возле которых дежурили два первозданных. Мэй'Клилли произнес короткую фразу. Судя по оторопевшим лицам стражей, распоряжение их не порадовало. Но и возражать охранники не стали. Распахнули створки и настороженно смотрели, как двое эльфов и полукровка прогулочным шагом выходят из крепости. Едва только Лютый последним покинул крепость, дежурные с явным облегчением торопливо захлопнули ворота.