Рейган и Горбачев провели быструю пикировку по правам человека – Горбачев был явно раздражен тем, что Рейган поднял вопрос в начале дискуссии, однако беседа вскоре вышла на ядерные вооружения. Обращаясь к большой пачке бумаг, лежащих на столе, Горбачев изложил последние советские предложения. Он предложил 50-процентное сокращение стратегических, или дальнего радиуса действия, вооружений, включая межконтинентальные баллистические ракеты, а также ракеты, запускаемые с подводных лодок, и тяжелые бомбардировщики. Он также сказал, что готов уничтожить советские и американские ракеты среднего радиуса действия в Европе, хотя не был готов отказаться от аналогичных советских ракет, размещенных в азиатской части Советского Союза. Он меньше был готов к сотрудничеству по противоракетной обороне, предложив, чтобы разработка и испытания новых технологий космического базирования были ограничены лабораторными работами, что сопровождалось бы 10-летним периодом, во время которого обе страны обещали бы не выходить из Договора ПРО. С учетом всего пакет оказался разительным сдвигом от запросной позиции Москвы в Женеве и намного приблизил Кремль к американским предложениям.

Рейган говорил, что обрадован советским предложением, однако отметил сохраняющиеся разногласия и призвал Горбачева рассмотреть американское предложение относительно замены Договора ПРО новым соглашением, которое установило бы несколько сдерживающих элементов в отношении разработки противоракетной обороны. Рейган подтвердил свое желание освободить мир от ядерного оружия и прочувственно говорил о том, как противоракетный щит сможет открыть дверь к этой цели, сделав ракеты устаревшими. Он заверил Горбачева в том, что, если Соединенные Штаты добьются успеха в разработке противоракетного щита, они поделятся технологией с Советским Союзом и другими странами.

Раздраженный тем, что Рейган не слишком активно реагировал на его новые предложения, Горбачев сказал: «Мы рассмотрим ваши заявления как предварительный вариант. Я только что представил совершенно новые предложения, они еще не обсуждались ни на каких переговорах. Поэтому я прошу вас обратить на них надлежащее внимание и высказать ваше мнение позже».

Несмотря на взаимный обмен колкостями, первый раунд обсуждений вывел встречу на такой небывалый уровень, на котором советский и американский руководители серьезно обсуждали радикальное сокращение своих ядерных арсеналов.[427]«Это самое лучшее из советских предложений, которые мы когда-либо получали за 25 лет», – сказал Пол Нитце.[428]Шульц понял, что «весь характер встречи, который мы планировали на Рейкьявик, изменился». Участники ощущали, что здесь, возможно, творится история.

После возобновления переговоров во второй половине дня Рейган подробно ознакомил Горбачева с американским планом, призывавшим к полному уничтожению наступательных баллистических ракет в течение 10-летнего периода и общего 50-процентного сокращения стратегических наступательных вооружений. Рейган предложил широкие меры проверки с целью обеспечения того, чтобы обе стороны придерживались согласованных ограничений. Оба руководителя обсудили некоторые аспекты договора о ракетах среднего радиуса действия. Однако тупик в связи с разработкой противоракетной обороны оставался непреодоленным. Когда короткий северный день шел на убыль, Горбачев сказал Рейгану, что не может серьезно принять его предложение по поводу совместного использования технологии ПРО. «Вы не хотите делиться с нами оборудованием для нефтяных вышек, металлорежущими станками с цифровым управлением или даже доильными машинами. Если вы поделитесь противоракетной технологией, это будет вторая американская революция. Давайте будем реалистами и прагматиками».

«Мы занимались обсуждениями всю вторую половину дня», – позже говорил Рейган. Рейган вновь поинтересовался воздействием Чернобыля. «По мере того как день заканчивался, – вспоминал он в своих президентских мемуарах, – я стал интересоваться, не является ли авария в Чернобыле и пожар, случившийся на советской атомной подводной лодке за несколько дней до нашей встречи, причиной новой готовности Горбачева обсуждать вопрос об уничтожении ядерного оружия. Выброс радиации в Чернобыле лишил тысячи людей крова, а это было намного меньше того количества радиации, которая высвобождается от взрыва одной ядерной боеголовки. Когда мы говорили, я задал вопрос: не Чернобыль ли заставил Горбачева подумать о действии ракеты с десятью боеголовками?»[429]

До окончания дня Рейган и Горбачев дали указание своим помощникам разбиться на две рабочие группы, одна – по контролю над вооружениями, вторая – по правам человека, и работать всю ночь для преодоления разногласий и подготовки проекта соглашения.

В результате ночного марафона появилось соглашение о значительном сокращении ядерных вооружений, включая прорыв в тайных правилах подсчета бомбардировщиков. Группа по правам человека достигла значимой вехи, означавшей советское согласие относиться к вопросам о правах человека как к нормальной теме для обсуждения и отход от старой позиции, согласно которой утверждалось, что внутренние вопросы закрыты для влияния извне. Однако обе стороны все еще не находили взаимопонимания по некоторым вопросам соглашения о европейских ракетах, а их позиции по разработке и испытаниям противоракетной обороны были по-прежнему далеки друг от друга.

Сердце надрывается читать спустя 25 лет расшифровку записи последних раундов переговоров во второй половине воскресенья. Вполне понятно, что оба руководителя по мере развития хода переговоров понимали, что они на пороге заключения исторических соглашений. «Джордж и я поверить не могли в происходящее, – сказал Рейган. – Перед нами были удивительные соглашения. День заканчивался, и я чувствовал, что происходит нечто судьбоносное».[430]

И тем не менее разочарование нарастало по мере того, как время текло быстро, а решения по выходу из тупика противоракетной обороны не находилось. «Вы просто ощущали нарастание напряженности, когда все зашло в тупик», – вспоминал Том Саймонс, пишущий от Государственного департамента о последней встрече воскресенья. Рейган не пошел на уступки по своей оборонной инициативе, а Горбачев отказался принимать остальную часть сделки, которая лежала на столе переговоров, без каких-либо уступок от Рейгана в связи с разработкой противоракетного щита.

Идея полного запрещения американских и советских ядерных вооружений появилась почти случайно, когда два руководителя бились над глубоким сокращением вооружений. Рейган поднял этот вопрос. Саймонс считал, что Рейган будто «вырвался из ящика, в котором был замурован».

Ниже приводится важный обмен мнениями:

Рейган: «Позвольте мне спросить одно: имеем ли мы в виду, – a я думаю, это было бы очень хорошо, – что по завершении двух пятилетних периодов все ядерные взрывные устройства должны быть уничтожены, включая бомбы, системы поля боя, крылатые ракеты, оружие на подлодках, системы среднего радиуса действия и т. п.? Я не возражаю, если мы уничтожим все ядерное оружие».