– Собственно, помощь нужна не мне, а моему брату. Его арестовали за хранение гашиша.

Наступила тишина. Парень посмотрел на Аннику и несколько раз растерянно моргнул.

– Хранение гашиша? – спросил он. – Где?

– В Пуэрто-Банусе, – ответила Анника.

– Но хранение наркотиков не наказуемо по нынешнему испанскому законодательству.

Вот черт, как же она не разобралась?!

– Полиция обвиняет его в том, что он хранил гашиш для продажи.

– Сколько конопли у него было?

Анника судорожно сглотнула.

– Они нашли у него четыре килограмма.

Молодой человек снова моргнул и откинулся на спинку стула.

– Да, – сказал он, – трудно предположить, что такое количество предназначалось для личного употребления. Мне очень жаль, но я не могу ничего…

Анника перегнулась через стол и коснулась руки молодого человека.

– Ты должен мне помочь, – проникновенно сказала она. – Он сидит в страшном месте, в Малаге, в «полигоне», прямо у аэропорта.

Генри Холлистер осторожно отодвинул руку.

– Я знаю эту тюрьму, – сказал он, – но помочь тебе ничем не могу. Я не адвокат. Я всего лишь помощник адвоката. У меня нет полномочий, я здесь просто пока охраняю помещение.

Анника с надеждой посмотрела на него:

– Охраняешь помещение?

– Да, до прихода новых владельцев.

– Так фирму продали?

– Ее передают внутри концерна.

Надо запомнить: «Передают внутри концерна».

Анника шмыгнула носом.

– В Испании в следственных тюрьмах сидят до бесконечности. Если ничего не делать, то брат просидит неизвестно сколько. Долго мне придется ждать?

– Переход будет чистой формальностью, как только появится новый владелец. Думаю, это займет месяц-полтора…

– Почему нельзя сделать все это раньше?

Молодой человек беспокойно посмотрел на Аннику:

– Этого я не знаю.

Анника тяжело вздохнула.

– Как жалко, что Вероники больше нет, – сказала она. – Подумать только, убили газом. Она бы в момент решила этот вопрос.

Парень с сомнением посмотрел на нее.

– Ты действительно так считаешь? – спросил он. – Никогда не думал, что она занимается испанскими мелкими сошками.

Анника удивленно посмотрела на молодого человека:

– Почему нет? Я уверена, что занималась. Она все время здесь пропадала. Что же она делала тут целыми днями?

– Вероника была юристом по экономическим делам. Она занималась главным образом договорами и переговорами для различных международных концернов.

– Ах вот оно что, – вздохнула Анника, постаравшись изобразить разочарование. – Я-то думала, она занималась защитой невинных людей, таких как мой брат. Но на вывеске же написано: юридические услуги.

Генри Холлистер недовольно поморщился.

– Ты даже представить себе не можешь, какие обвинения выдвигают против международных предприятий, – сказал он. – Власти очень подозрительно относятся к успешным предприятиям в этой части мира. Другое дело – в США, откуда я приехал. Там вот, наоборот, поощряют свободное предпринимательство.

Анника восхищенно кивнула.

– И с какими же такими группами она работала?

– С импортными и экспортными фирмами, – сказал Генри Холлистер, но потом опомнился, прикусил язык и наклонился к Аннике: – Откуда, собственно говоря, ты знаешь Веронику?

Анника попыталась улыбнуться, чувствуя, как ей начинает жечь пятки.

– Я ухаживала за пони Мю. Мы никак не могли найти покупателя, и мне приходилось ежедневно ее выезжать, чтобы она не потеряла форму. Такая хорошенька лошадка. Ты ее не видел?

Американец встал.

– Очень сожалею, но ничем не могу помочь.

Анника тяжело вздохнула и тоже встала.

– Попробую найти помощь в другом месте. Ты не знаешь какого-нибудь адвоката по уголовным делам?

– Очень сожалею, – еще раз повторил молодой человек.

Анника улыбнулась, стараясь придать глазам больше блеска, и протянула ему руку:

– Спасибо, что потратил на меня время.

Американец вдруг забеспокоился.

– Да, слушай, никому не рассказывай, что ты была здесь. Позвони и договорись о встрече, когда сюда придет новый хозяин.

Анника притворилась удивленной.

– Хорошо, – сказала она, – нет проблем.

Они вышли в холл. По дороге Анника, скосив глаза, увидела висевший на стене диплом в рамке под стеклом: «Факультет права Оксфордского университета».

Это был диплом Вероники.

– Если вдруг кто-нибудь из твоих знакомых захочет купить хорошего пони, то пусть позвонит в конюшню, – сказала Анника и прикрыла за собой входную дверь.

Она прошла по узкому коридору. Свет на лестничной клетке погас, и снова стало непроницаемо темно. Она отыскала выключатель, зажгла свет и тихо, но быстро сбежала с лестницы.

Выйдя на улицу, Анника остановилась, чтобы отдышаться. У нее было такое чувство, что по лестнице она бежала не вниз, а вверх. Она бросила еще один взгляд на фасад неприметного дома и, торопливо пройдя переулок, свернула за угол. Остановившись у закрытой посреднической конторы, лихорадочно выудила из сумки блокнот и ручку. Усевшись прямо на тротуар, быстро записала состоявшийся разговор с молодым американцем.

Вероника была блестяще образованным юристом с дипломом крупнейшего британского университета. Она занималась экономическими делами, но, как следовало из надписи на вывеске, оказывала также и разнообразные юридические услуги. Она помогала в составлении договоров и представляла на переговорах интересы международных финансовых групп, занимавшихся импортом и экспортом. Эти группы периодически попадали в поле зрения прокуратуры, и тогда, наверное, в игру вступала Вероника Сёдерстрём с ее «юридическими услугами».

После смерти Вероники контора осталась собственностью концерна. Значит, существовал концерн, объединявший множество собственников, которые теперь контролировали бюро Вероники Сёдерстрём, а может быть, контролировали его всегда.

Новый владелец ждет лишь завершения формальностей, чтобы вступить в права собственности. Откуда появится этот новый владелец? Возможно, с севера?

Сейчас в этой конторе сидел американский помощник адвоката, который заскучал настолько, что пустил человека с улицы, что ему категорически запретили делать. Об этом говорила его последняя фраза. О том, чтобы она никому не рассказывала, что была в конторе. Вид молодого человека говорил о том, что время от времени он все же контактирует с внешним миром, иначе он был бы одет в тренировочный костюм и кроссовки. Навещали ли представители концерна контору, не оповещая об этом заранее американца?