Впрочем, станционный смотритель выглядел человеком, который бы помог и без всяких паролей.

Рихард поворочался в постели, затем переложив подушку полусел.

За окном шел снежок. Он совсем не походил на тот снег, который Рихард встретил этой ночью. Снежинки падали нечасто и задумчиво, и, наверное, можно было выйти на улицу и разминуться со снегопадом…

Но зачем выходить? Ведь так интересно следить за непогодой из-за окна.

А действительно, может остаться здесь, — подумалось Рихарду. — назваться смотрителю каким-нибудь членом Учредительного собрании в изгнании. Отпустить бороду, спать сколько хочется. Ходить на охоту, бить белок в глаз или куда придется…

…И десять поколений Геллеров дружно перевернутся в фамильных склепах. — подсказало вредное alter ego.

Но к его голосу Рихард привычно не прислушался, и фантазировал дальше.

…А что, за пару лет мир, наверное, изменится, отстоится. Какими бы не были потрясения, в этот крысиный угол они не докатятся.

Впрочем, наверное, здесь даже крысы не водятся.

Как раз в это время в дверь, неся перед собой охапку дров, вошел начальник станции.

— Эй? — спросил Геллер. — А крысы тут есть?

— Нету. А зачем вам?

— Да так, ни за чем…

Смотритель свалил дрова у печки, поставил на огонь чайник, стал раздеваться.

— Про меня никто не спрашивал? — На всяк случай поинтересовался Геллер.

— Да кому вы тут нужны… — покачал головой смотритель. Никто, наверное, и не знает, что вы здесь…

Рихарду сразу вспомнился ночной поезд. Конечно, пассажиры, ехали в нужную сторону, но локомотив-то с кондуктором, наверное, вернулся. Скорей всего какие-то слухи о нем пошли…

Нет, определенно, надо отсюда выбираться.

— А что, к слову, в мире слышно? — притворно зевнув спросил Геллер.

Смотритель виновато улыбнулся:

— Машинисты говорят, что угнали брошенный в депо на Кремниевой панцирный поезд.

— Кого? — не сразу понял Рихард.

— Ну поезд… Панцирник… Бронированный значит…

— Бронепоезд что ли?

— Ну да. — согласился станционный смотритель. — Бронированный поезд. И что характерно: говорят, его за ночь его поставили на бесконечные рельсы. Разметали эстонский большевицкий батальон, ушли к Кокуйским болотам, где вроде бы панцирник и утонул.

— А те, кто были на бронепоезде?

— А шут их знает. Как по мне — так просто врут про панцирник.

Рихард покачал головой: нет, не врут. Но комментировать свой жест не стал. Вместо этого спросил у смотрителя:

— А Кокуй это где?

— Да к северу от нас болото. Верст двадцать всего-то. Сейчас там никто не живет. Но когдась там была деревушка скопцов.

— А отчего "когдась"? — спросил Рихард.

— Да оно ясно отчего. Жили они замкнуто. Из других-то деревень они людей к себе завлекали, да бежали от скопцов люди, что черт от ладана. И староверы их стороной обходили и столыпинские «новоселы». Один поп так и вовсе сказал: человек создан по образу и подобию, по замыслу Божьему. И что-то обрезать — сие против замыслов Бога… В общем, в деревушке скопцов и так народу было негусто, дети по понятным причинам не рождаются. И что характерно — мрут скопцы чаще, чем люди цельные, непочиканные значит. В общем, к одиннадцатому году все там вымерли. А мужики из деревень соседних дождались суши великой да ветра подходящего и уже по мертвой деревне петуха красного пустили. С тех пор место то называют либо Кокуйскими болотами либо Пепелищем опять же Кокуйским.

Геллер опять кивнул.

— А городишко там какой имеется?

— Имеется, как не иметься-то! Великий Кокуй! Деревушка-то скопцов просто Кокуй… Или Малый Кокуй. А то, чтоб отличатся, город — Великий…

— Ладно, ладно, понял… — от Кокуев великих и малых у Рихарад началось легкое мозгокружение. — Что еще говорят?

— Говорят, по губернии носятся четыре черных всадника. Кого не встретят — тем смерть.

Геллер задумался: кто бы это мог быть? Банда колдуна? Там людей побольше, да и не черные они… Хотя, может быть «черные» — это просто «грязные»?

Может быть разговор о Женьке Аристархове, комиссаре при нем, старике и этой девушке… Кажется Ольге? Нет, слава не могла быть такой стремительной.

— И что главное — пули их не берут! — продолжал смотритель. — И сами они не с винтовками, а саблями всех рубят!

— Да сказки это все это про черных всадников… — предположил Геллер.

Но уверенности в его голосе не было. Впрочем, что кого-то не берут пули — Рихард верил охотно. Но отчего при этом не пользоваться огнестрельным оружием? Ведь жертва натурально могла убежать?

На плите стал посвистывать чайник.

— Вставайте что ли. — предложил смотритель. — Чайка попьем.

За чаем опять разговорились.

— Кстати, движение поездов по станции большое? — спросил Рихард.

— Да-да… — ответил станционный смотритель. — Одну минутку.

Он поднялся с места и прошелся к шкапу. Оттуда вернулся с двумя амбарными книгами, кои положил перед Рихардом. Тот едва не задохнулся от пыли.

Геллер наугад открыл книгу. Перед ним была страница, испещренная множеством значков вне столбцов, строк, без пробелов и знаков препинания.

— Вот! — с гордостью заявил смотритель.

— Что это?

— Сейчас вы изволите смотреть перечень поездов проследовавших 5 марта 1907 через эту станцию. Код совершенно простой, сейчас вы в этом убедитесь…

— И давно вы собираете эти данные? — спросил Рихард, перелистывая страницы. Они были такими же пыльными

— Чуть не со дня визита вашего предшественника. С 1902 года.

— Это что, он вам поручил?..

Смотритель покачал головой.

Так какого же ты хрена?.. — пронеслось в голове Рихарада, он едва не выпалил в лицо смотрителю, но сдержался.

Конечно, если бы у смотрителя нашли бы эти книги, то неприятности у него возникли бы серьезные. Но кто стал бы искать революционера или шпиона на железнодорожной ветке, полезность которой даже для страны крайне сомнительна.

Ну а с другой стороны, очевидно, что именно ведение этой книги и составляло весь смысл жизни смотрителя.

Как странно получалось: обычно завербованные агенты забывали об обещаниях, как только человек из Протектората выходил из их дома. А этот напротив, воспринял игру всерьез. Слишком всерьез.

Амбарные книги Рихард отложил в сторону, стараясь не потревожить пыль в них.

Вернулся к чаю. Пил его долго, растягивая глотки, хотя напиток остыл, и его уже можно было выпить залпом.