(и этот гул…)

(радостный…)

(от него и мне становится легче)

Я начинаю переодеваться.

¾ Вот. — Мы с Брэдли в рубке, он показывает мне запись с зондов. — Симона стоит ближе к Тодду, но зато мэр стоит ближе к краю помоста.

Он включает замедленное воспроизведение и нажимает паузу в тот момент, когда госпожа Койл должна нажать кнопку. Симона все еще бежит к ней, а Уилф уже прыгает с помоста.

Тодд тянется к мэру.

¾ Ему некогда было даже подумать, — со слезами в голосе выдавливает Брэдли. — А уж тем более выбрать.

¾ Он потянулся к мэру. Ему и не надо было думать.

На наших глазах снова происходит взрыв. Эту же картинку видели люди на холме — и бог знает, что они теперь думают.

Мэр снова спасен.

А Симона — нет.

Шум у Брэдли такой грустный, такой раздавленный что смотреть больно.

— Ты говорила, — произносит он, закрывая глаза. — что на этой планете если кому и можно доверять, так это Тодду. Твои слова, Виола. И всякий раз ты оказывалась права.

— А в этот раз — нет. — Потому что в Шуме Брэдли я вижу, что он думает на самом деле. — Ты тоже его винишь.

Он прячет глаза, но по Шуму видно, как он борется со своими мыслями.

— Тодд искренне убивается. У него же на лице написано, видишь?

— Да, но не в Шуме. Мы больше не слышим его Шума. Не слышим правды.

— Ты с ним разговаривала?

Я только поднимаю глаза на экран, на огонь и хаос, воцарившиеся на площади после самоубийства госпожи Койл.

— Зачем она это сделала?! — вопрошаю я. Чересчур громко, пытаясь заполнить дыру в форме Симоны, которая теперь зияет в мире. — Зачем, когда мир уже был у нас в руках?!

— Быть может, — с грустью отвечает Брэдли, — она хотела убрать себя и мэра из уравнения, чтобы люди этой планеты объединились вокруг тебя.

— Я не хочу брать на себя такую ответственность. Я этого не просила.

— Но ты могла бы. И ты бы все сделала правильно.

— Откуда ты знаешь? Даже я этого не знаю! Ты говорил, что на войне нельзя сводить личных счетов, но только этим и занималась. Не ударь я тогда по спэкла, нас бы вообще тут не было! А Симона бы…

¾ Послушай, — останавливает меня Брэдли, видя, что только еще больше расстраиваюсь, — мне нужно связаться с караваном и сказать им. что случилось. — Его Шум перекручивает от горя. — Сказать, что мы ее потеряли.

Я киваю, глаза мокнут еще сильней.

¾ А ты… поговори со своим другом. — Брэдли приподнимает мой подбородок. — И если его надо спасать, спаси. Разве не это вы все время делаете друг для друга?

Я роняю еще несколько слез, но потом киваю:

¾ Да. Снова и снова.

Он крепко обнимает меня напоследок, и я ухожу из рубки, чтобы он мог связаться с караваном. Я медленно плетусь по коридору к палате, сердце разрывается пополам. Не могу поверить, что Симона умерла. И госпожа Койл тоже.

И не могу поверить, что Тодд спас мэра.

Но ведь это Тодд. Человек, которому я доверила свою жизнь. Буквально. Я разрешила ему наложить эти повязки, и мне действительно стало гораздо лучше.

Если он спас мэра, на то должна быть веская причина. Должна быть.

Замерев перед дверью в палату, я делаю глубокий вдох.

Потому что эта причина — доброта, так ведь? Тодд Добрый, верно, в этом его сущность? Несмотря на ошибки несмотря на убийство того спэкла на берегу реки, несмотря на работу в министерстве Ответов, Тодд добрый, я это знаю, я видела своими глазами, я чувствовала это в его Шуме…

И больше не чувствую.

¾ Нет, это Тодд, — говорю я вслух. — Он прежний. Я нажимаю на дверь.

Передо мной стоят Тодд и мэр. В одинаковых формах.

Я вижу ее в дверях, вижу ее здоровый румянец…

Вижу, как она смотрит на нашу с мэром форму — одинаковую вплоть до золотых полосок на рукавах…

— Ты не подумай, — начинаю я, — у меня просто одежда обгорела…

Но Виола уже пятится от двери, от меня…

— Виола, — напористо произносит мэр, и она останавливается. — Я знаю, тебе сейчас тяжело, но мы должны обратиться к людям. Мы должны заверить их, что мирные переговоры обязательно состоятся. Мы должны выслать делегацию к спэклам и заверить их в том же самом.

Виола смотрит ему прямо в глаза:

— Как легко вы говорите слово «должны».

Мэр пытается улыбнуться, хотя ему и больно.

— Если мы не обратимся к людям прямо сейчас, все может пойти прахом. «Ответ», чего доброго, захочет завершить начатое госпожой Койл и воспользуется для этого воцарившимся хаосом. По той же причине нас могут атаковать и спэклы. Даже мои собственные люди могут подумать, бутто я умираю, и устроить переворот. Полагаю, тебе бы этого не хотелось.

И я вижу, что Виола тоже это чувствует.

Странную радость, исходящую от мэра.

— Что вы им скажете? — спрашивает она.

— А что бы ты хотела услышать? Скажи мне, и я повторю слово в слово.

Она прищуривается.

¾ Что вы задумали?

¾ Ничего я не задумал. Севодня я мог погибнуть, выжил. Выжил благодаря Тодду. — Он делает шаг перед и с чувством продолжает: — Может быть, ты этого не хотела, но если Тодд спас меня, значит, я был этого достоин, верно? А если уж я достоин спасения, то мы все достойны, вся наша планета, весь мир.

Виола озадаченно смотрит на меня.

¾ У него, наверно, шок, — пожимаю плечами я.

¾ Может быть, — кивает мэр, — но поговорить с людьми надо, Виола, и как можно быстрей.

Виола смотрит на меня, на мою форму, силясь найти какой-нибудь ответ. Я пытаюсь сделать свой Шум тяжелым, показать ей свои чувства, показать, что все вышло из-под контроля и я ничего такого не хотел, а теперь…

— Я тебя не слышу, — говорит она.

Я снова пытаюсь открыться, но мне что-то мешает…

Она переводит взгляд на Уилфа и хмурится еще сильней:

— Хорошо. Пойдемте к людям.

¾ Виола, — зовет Тодд, догоняя меня на трапе. — Виола, прости меня! Дай хотя бы извиниться!

Тогда я останавливаюсь и снова пытаюсь его прочесть.

Но от него исходит лишь тишина.

¾ Ты правда сожалеешь, что спас мэра? Если б тебе представился шанс все изменить, ты бы выбрал Симону?