— лучезарно улыбнулся Холин. — Хотел показать ученице самую матерую и живучую тварь.

— Мило, даже почти смешно, — ухмыльнулся он и холодно добавил: — Что ты здесь забыл?

Некромант коротко, без замаха, ударил. Хрустнуло, Есмал рухнул на пол, покрытый бордовым ковром.

— В рожу тебе хотел двинуть, гулья отрыжка, да все случая не выпадало, — сообщил лежащему без сознания “коллеге” Холин и, бросив мне короткое “идем”, припустил по коридору, потряхивая рукой.

“Как удачно подобран цвет ковра”, — думалось мне, когда мы спускались.

— Поговорили? — поинтересовался у Холина дежурный, косясь на содранную на костяшках кожу.

— Практически по душам, — сказал некромант. — Спокойной ночи, Лар.

— И тебе, Марек.

— Его тут вообще кто-нибудь… уважает? — поинтересовалась я, когда мы, обойдя здание Управления, забрали Тинве и устроились в магмобиле.

— Понятия не имею.

По дороге к дому я, на всякий случай, снова влезла в платье и кое-как привела в порядок растрепавшиеся волосы. Выглядело все так, словно с меня это платье снимали, а потом в спешке напяливали обратно, как оно, собственно, и было, но вряд ли кто-то поверит, что я делала это сама.

Холин остановил у дома, нагло опустив магмобиль у самого крыльца. Я вышла, остановилась напротив некроманта, и он открыл дверцу и вышел. Вежливый.

— Куда вы его отвезете?

— В заброшенный дом на окраине, я сброшу адрес, потом отправишь туда, — Холин зябко повел плечами, — навою… Алассе.

— А потом?

— А потом я сделаю так, чтобы их никто не нашел. И не связал исчезновение с нами. Но, Ливиу, твоя репутация будет безнадежно испорчена.

— Кажется, она уже и так…

— Пока что еще есть варианты, — ухмыльнулся некромант и потому совсем не ожидал, что я брошусь на него с объятиями и немного неловко ткнусь губами в уголок рта.

— А теперь?

— Теперь вариантов меньше, — сказал он и расцепил мои руки, — но это лишнее, так что заканчивай с благодарностями и вали домой, пока кто-нибудь любопытный не вышел тебя встречать. А так тебе просто стало нехорошо, и я отвез тебя домой, поняла?

— Да, мастер Холин, конечно, мастер Холин. Я вас обожаю, мастер Холин, — но последнее я говорила уже отлетающему магмобилю.

Кажется, я забыла запереть дверь. Иначе, как объяснить то, что случилось дальше. Я разделась, приняла ванну и приготовилась ко сну, когда поняла, что дверь открыли и кто-то, не папа, вошел. Кто-то знакомый, иначе дом бы его не пустил. Я пошла вниз посмотреть.

— Мика…

— Что ты здесь делаешь? Уже поздно.

— Я волновался, ты ушла с Холином и не возвращалась, его машины не было, мне нужно было раньше проверить.

— Мне стало плохо, и он отвез меня домой, — я стояла у лестницы, слушала его, я не чувствовала угрозы, только обволакивающее мягкое тепло. — Можешь ехать домой, все в порядке.

— Мика, — сказал он, коснулся моей щеки, убрал за ухо чуть влажную прядь, очертил контур уха, и по коже побежали приятные щекотные мурашки, а голос, тысячекратно отразившись внутри меня, запел иначе, тягуче и сладко, невыносимо, и так захотелось коснуться в ответ.

И я коснулась, потянулась губами к губам, руками, телом, за лаской, за звуком, за новым дыханием.

— Хорошая послушная девочка. Моя. Идем, — не менее прекрасно проговорил он и взял меня за руку.

Междуглавие

Холодно…

Холодно…

Мне холодно…

Потолок, стены, пол. Я помню это. Это потолок, это стены, это пол.

Люди, живые. Где стена. Они видят, я — нет.

Я — нет. Не живой. Нужен свет.

Алассе… Радость, моя радость, мой свет.

Не будет света — придет голод. Если отнять свет силой, он померкнет и тьмы станет больше. Не понимал. Теперь поздно. Осталась искра.

От меня осталась искра. Я — искра. Эхо.

Она найдет. Маленькая. Найдет. Нашла раньше, найдет теперь. Это — вера. Я помню. Потолок, стены, пол. Это потолок, это стены, это пол. Это дверь. Я жду у двери.

Я кричу в тишину. Я — эхо.

Холодно…

Холодно…

Мне холодно…

Жду. Я жду у двери, того, кто услышал.

Сейчас.

— Там, в доме, зачем? — спросила она и поделилась светом. И крошечная искра там, где ее не должно было быть, стала больше.

* * *

— Проходи, в лаборатории поговорим, мне нужно наблюдать, а ты скажешь, что хотела, хотя, мы все уже и так всё оговорили.

Францеска шла следом по ступеням вниз и поражалась, в очередной раз поражалась, каким старым был этот дом. Каменные ступени, чуть вогнутые, с округлым краем — стерлись от мириадов шагов. Стены ноздреватые, в свете свет-сфер поблескивают крупинки кварца. На уровне плеча гладкая, словно отполированная полоса — сколько рук касались камня здесь?

Лаборатория больше была похожа на пещеру, стены серые, местами серо-фиолетовые. Логово потомственных некромантов. Длинные, обитые железом столы торцами друг к другу. Колбы и реторты на одном, части конструкта на другом и рунические схемы. Тянет бальзамирующим раствором. Один стол пуст. Рядом с ним каталка, накрытая простыней. На алтарной доске готовой к работе тлеют красным черные свечи, и белым — красные. Лейка с меловой суспензией, банка с ярко-оранжевым нейтрализатором. В центре — фигура. Францеска почти не знала Истинную речь, но по начертанию знаков могла опознать, что это она.

Сюда ее еще не приглашали и Рани чувствовала себя так же неуместно, как мим на заседании в магистрате.

— Собираешь взывать? А как же защита?

— Железная руда, — пояснил Холин, улыбнулся. — И семейные секреты.

— Что это будет?

— Семейные секреты.

Еще одна улыбка. Они как близнецы, Марек и Ясен, старший и младший. Хотя разница в полтора года не так и велика. Свет творения, иногда оторопь берет. Если бы они не были так похожи… Во всем.

— Говори, что хотела, — глаза смотрят в экран планшета, взмах рукой, Францеска не видит, но чувствует истечение силы и в схеме на полу что-то неуловимо меняется.

— Я хочу его вернуть, — говорит и с трудом отводит взгляд от пола, смотрит на руки, красивые, мама бы сказала, музыкальные. Мама была прикладной маг, она, Францеска, воздушник, Фейн — темный. Каша, а не набор генов.

— Ты у меня собралась помощи просить? Неожиданно. Мы, знаешь ли, поспорили. Из-за тебя. До рукоприкладства дошло. Думаешь,