Выступление началось еще несколько часов назад. Олловейн отстал, чтобы никто не мешал ему попрощаться с королевой. Он надеялся на то, что, быть может, Эмерелль проснется, когда он опустится на колени у ее ложа и негромко заговорит с ней. Однако правительница, как и прежде, словно неживая лежала на постели, которую приготовила для нее Асла.

Олловейн по-воински попрощался с Йильвиной. Даже здесь, в доме, эльфийка не расставалась с мечами. Перевязи клинков скрестились на ее груди. На эльфийке тоже была человеческая одежда. Но Олловейн привез ей кольчугу и нарукавники из Филангана, чтобы она походила на благородную воительницу. Из-за коротких волос и высоких скул лицо Йильвины казалось отстраненным, холодным и неприступным. Оставалось только надеяться, что ее чопорность не станет раздражать Аслу. Общаться с Йильвиной было совсем не просто. Может быть, она была слишком… воительницей? Даже в ее взгляде было что-то вызывающее.

— Пусть путь приведет тебя в Альвенмарк, — сказал Олловейн.

— Только рядом с королевой, — коротко ответила она.

Мастер меча знал, что Йильвина не придает значения пустым вежливым фразам. Он молча вышел и сел в седло. Роскошный жеребец довез хозяина вдоль берега фьорда почти к самой вершине Январского утеса. Только когда они достигли осыпи, мастер меча спешился и повел коня дальше в поводу.

Он шел мимо детей и стариков. Все выбрались посмотреть, как откроются магические врата. Кальф нес на спине старуху, которая была слишком слаба, чтобы суметь подняться по склону горы. Олловейн увидел женщину, которая несла на руках девочку с чудесными карими глазами. Ребенку было лет пять или шесть. Мать постоянно что-то говорила малышке. Она описывала синеву фьорда, рассказывала, какими крохотными кажутся хижины отсюда, сверху. Только сейчас мастер меча понял. Глаза девочки были неподвижны. Они смотрели в никуда. Малышка была слепа.

Он никогда не поймет людей. Сцена тронула его, несмотря на то что разум восстал против нее. Глупо верить, что мать сумеет описать дочери хотя бы толику чудес этого мира. Но то, что она восставала против судьбы, было достойно уважения! Не была готова признать, что ее дочь не с ней.

Некоторое время он шел рядом с женщиной и прислушивался к ее неловким словам. Описывала она и его. Назвала высоким белым человеком с золотыми волосами. Олловейн позволил девочке коснуться его волос и лица. Разрешил погладить жеребца, попытался в свою очередь рассказать ей что-то и удивился тому, насколько беспомощно звучали его слова, когда он попробовал описать то, что находилось перед ними. Голая вершина скалы, на которой вздымается к небу похожая на зубцы каменная корона.

Посреди круга стоял Альфадас. Ветер играл красным шерстяным плащом воина. Все смотрели на герцога. Ульрик держал в поводу своего гнедого пони. Асла с очень бледным лицом…

Кадлин запустила пальцы в шерсть Крови. Старый священнослужитель Лута Гундар что-то жевал, из всех сил стараясь, чтобы это было незаметно.

Хорза стоял, уперев руки в бока, и пытался выглядеть по-королевски, но во всем его облике сквозило нетерпение. Повсюду на склоне и плато стояли мужчины, решившие идти с Альфадасом. Ламби и его товарищи по-прежнему были закованы в цепи. Олловейн увидел обоих братьев с парома и Оле, разговаривавшего с кем-то, кто, совершенно очевидно, не жаждал общения с собаководом.

Воины герцога выглядели оборванцами. У каждого было свернутое одеяло, закрепленное на груди или спине, многочисленные сумки и бутылки, все, что, по их мнению, пригодится в Альвенмарке. Их глаза сверкали. Они ожидали чуда, не меньше.

Олловейн обеспокоенно поглядел на небо. Полуденный час прошел. Вообще-то врата в горы Сланга уже должны были открыться.

Ветер проносился над фьордом, разбивая зеркало воды. Над ним пролетела чайка, с любопытством поглядывая на людей. Олловейну показалось, что птица боится слишком близко подлетать к кругу камней. Она облетела вершину по большой дуге.

Внезапно прямо перед герцогом взвилась колонна пурпурного света. Она росла, ширилась до тех пор, пока не стала шире повозки.

Альфадас поднял обе руки. Негромкое бормотание ожидающих смолкло. Тишину нарушали только шорох ветра и далекий крик чайки.

— Это врата, которые поведут вас в мир чудес и ужасов. Пройдите через пурпурные врата, и ваше прошлое спадет с вас подобно старой змеиной коже, если вы того захотите. Быть может, по ту сторону нас ожидает темнота. Быть может, один шаг — и мы в горах Сланга. Когда увидите перед собой золотую тропу, следуйте по ней и ни на волос не сходите с нее, в противном случае навсегда сгинете во тьме. И если сейчас вас оставляет мужество и вы боитесь сделать последний шаг, не огорчайтесь. Каждый, кто стоит сейчас со мной на скале, — герой. Подумайте об историях скальдов, о славных витязях былых времен. Вы все пошли за мной на край света. И даже среди самых храбрых воинов Фьордландии лишь горстка отважилась на то, чтобы дойти сюда. Не важно, кто вы — рыбаки, торговцы или паромщики, — вы ничем не уступаете героям былого. Уже сейчас вы заняли место в песнях, которые когда-нибудь будут петь в королевских чертогах. Я склоняю перед вами голову и горжусь тем, что нахожусь рядом с вами. — Герцог действительно поклонился. Ветер растрепал его длинные волосы, когда он снова выпрямился. На лице его читалась решимость. — Асла, я люблю тебя и вернусь к тебе, что бы ни случилось. — Он произнес это спокойным, торжественным тоном, словно давая клятву.

Затем герцог повернулся и, сделав шаг, исчез в ярком свете.

Люсилла подошла к Олловейну. Она насмешливо улыбнулась и произнесла на языке их народа:

— Несколько они патетичны, эти люди.

— Разве великие чувства не требуют громких слов?

Мастер меча мгновение не опускал взгляда. Он не улыбался. Затем взглянул на Сильвину. Олловейн знал, что последние слова герцога были адресованы ей в той же степени, что и Асле. Но лицо охотницы не выражало ничего.

Вагельмин не знал, сколько прошло времени с тех пор, как магия Сканги превратила его в послушное воле шаманки чудовище. Дни, недели или часы? В Ничто не было мерила времени.

Иногда Вагельмин надеялся, что вдруг проснется и увидит, что все это — лишь кошмарный сон. Но тут возникало это другое существо… Источник темных мыслей. Это существо было глубоко в нем. О чем бы он ни думал, оно всегда было частью него. Когда он надеялся, что вот-вот проснется, то ощущал, как шевелится бестия внутри него, чтобы воспоминания вернулись и все мечты стали пеплом.

Все мысли темного существа вращались вокруг света. И тем не менее оно шарахалось от золотых троп, широкой сетью раскинувшихся в Ничто. Вагельмину с трудом пришлось приучить тварь к тому, что теперь им можно ходить по этим тропам, что запрет, удерживающий другие создания тьмы от троп альвов, для них недействителен.