Хотя на ассамблее он был обласкан и посвящен в рыцари, он так и остался лесным бродягой, которому только предстоит выполнить данное обещание, – напомнил себе Изембард.

У троих из всадников были длинные плащи, круглые щиты и шлемы. Рыцарь из Тенеса с радостью вспоминал их лица, он объяснил всполошившимся монахам, кто пожаловал к ним в гости:

– Вот едет капитан Ориоль из гвардии епископа Фродоина Барселонского. А с ним – Арманни из Ампурьяса, Гарлеу из Конфлента и Маиор из Таррасы. Они были соратниками Гисанда, им удалось скрыться из Барселоны, когда Дрого взял город. – Изембард чувствовал, как оживает его душа. – Благодарение Господу!

– А мы, парень, считали тебя погибшим! – крикнул Ориоль вместо приветствия.

– Как вы меня нашли?

– Здесь многие рассказывают о чуде с воскресшим рыцарем. К тому же я знаю, что Ротель встречалась с Элизией.

– Как она там?

– Начала перестраивать таверну, но все-таки она совсем не такая, как раньше, – невесело ответил Ориоль. В Барселоне он пытался выведать у Элизии, что произошло, но так ничего и не добился.

Другие всадники тоже спешились и один за другим радостно обнимали Изембарда. Раны юноши закрылись, но он до сих пор чувствовал себя слабым.

День обещал быть безоблачным, и братья готовились отпраздновать день святого Жоана заготовкой дров за монастырской стеной и сбором ароматических трав, которые как раз зацвели, – монахи верили, что в этот день их целительная сила возрастает. Они заметили костры над далекими холмами еще три дня назад, но свой огонь разожгут сегодня, чтобы помогать солнцу, когда дни начнут укорачиваться.

Рассевшись в маленькой трапезной, капитан и трое рыцарей воздали должное сыру с изюмом и хлебу – монахи принесли еду, а сами вышли, чтобы не мешать разговору. Ориоль делился новостями из Барселоны. Изембард внимал капитану, пряча слезы. Судя по известиям, жизнь улыбалась Элизии. Еще Изембард узнал, что граф помиловал Году и она вместе с Арженсией вернулась в родовой дворец. Ходили слухи, что женщина соблазнила Берната из Готии, не проявив никакого уважения к памяти покойного супруга.

Изембард без колебаний доверил бы этим четверым свою жизнь, и вот, после долгого молчания, он открыл им главную тайну Марки.

– Эти монахи знают, где скрываются потомки графа Сунифреда. Они долго хранили это знание.

Гости разом вскочили на ноги, побледнев от неожиданного известия.

– Это точно, Изембард? – переспросил Арманни, не веря своим ушам.

– Монахи рассказали, что много лет назад к ним пришел серв, ему были нужны лекарства, чтобы лечить девочку. Ему пришлось открыть, о каком ребенке идет речь: это была одна из дочерей графини Эрмезенды. Они до сих пор скрываются в двух днях пути отсюда, в маленькой монашеской обители, которую Церковь не признает. Горстка монахов-бенедиктинцев служат там во славу Девы, Богоматери Рипольской. С ними вместе живут и Беллониды, и бывшие гвардейцы Сунифреда.

– Так, значит, они не погибли! – прошептал Гарлеу и со слезами на глазах сел обратно на табурет. – Но при дворе о них позабыли.

– Возможно, что и нет, – ответил Ориоль, беспокойно меривший комнату шагами. – На ассамблее в Серве Карл Лысый утвердил на троне Ампурьяса Суньера Второго и Дела, из рода Беллонидов, а мог и эти земли передать Бернату из Готии.

– Король боится, как бы дом Пуатье не получил слишком много власти на юге Франции, – заключил Маиор.

– Гисанд, наверно, в могиле переворачивается, дожидаясь, когда же мы их найдем, – заговорил после долгого молчания Ориоль. – И все-таки мы должны действовать с великой осторожностью. Если Бернат узнает эту тайну, он без колебаний заставит их исчезнуть навсегда.

В трапезную вошел настоятель, он и не скрывал, что слушал разговор воинов.

– Мы будем за вас молиться, только ведите себя благоразумно. Наши земли – самые безлюдные во всей Марке. В дне пути от той забытой обители находится покинутый город Ауса, который был резиденцией епископа при готах, а потом и во время сарацинов. В восемьсот двадцать шестом году, когда гот Аисон и его арабские союзники восстали против короля Людовика Благочестивого, французские войска стерли город с лица земли. Теперь вся эта территория, вкрапленная в самое сердце Осоны, представляет собой безлюдные пустоши, где встретишь только древние развалины да бродячие неприкаянные души.

Рыцари собрались перед фигурой Христа Спасителя в монастырской часовне, чтобы попросить Его о защите. Потомки Белло Каркассонского могли бы изменить будущее Марки, ныне очень неясное.

Пока монахи готовили костер, который озарит долину в ночь святого Жоана, Изембард надевал свое боевое снаряжение. Надежда исполнить последнюю волю Гисанда из Барселоны наполняла его силами, ставила перед рыцарем задачу, за которую он сможет взяться со всем пылом, оставив позади сосущую пустоту. Юноша не желал терять ни минуты, ему не терпелось выступить в Риполь.

На всем протяжении пути вдоль южного склона заснеженного хребта Кади им встретились только несколько пастухов, которые свистом отгоняли своих овец, уступая дорогу всадникам. Потом дороги исчезли, и двигаться вперед становилось все сложнее, ориентирами служили только вершины гор да ущелья, которые рыцари запомнили по описаниям монахов. Настроение путников только ухудшилось, когда они выехали на равнину. Дубняк был порублен, а новую поросль душила сорная трава.

По дороге рыцари осмотрели разрушенную маслобойню. Заваленные камнями жернова сохранились в хорошем состоянии. Из травы выглядывал человеческий череп. Марка была гигантским кладбищем непогребенных тел, укрытых сорняками и землей.

Рыцари поняли, что ехать осталось недолго, когда наткнулись на дорогу с колеями от тележных колес. Посреди заросшего травой поля со старыми дубами стояла маленькая церквушка и рядом с ней каменная башня, грозившая обрушиться в любой момент. Строения были окружены стеной из грубого камня, высотой в два человеческих роста. Обшитая металлом дверь была закрыта.

– За нами наблюдают, – заметил Ориоль. Спокойствие вокруг было обманчивым.

В плечо Маиору впилась стрела, и рыцари поспешили укрыться за деревьями. И тогда неожиданно со спины на чужаков с криками напал отряд мужчин в монашеских одеяниях. Мечи в ответ обнажили все, даже раненый Маиор.

Рана Изембарда пульсировала болью, но он понимал, что монахи – если на них действительно напали монахи – для рыцарей не соперники. Драться они умеют, только вот каждому, наверно, лет по шестьдесят. Встретившись с пятью воинами, трое из которых имели вид опытных бойцов, некоторые растерялись и побежали к монастырской двери, тотчас открывшейся, чтобы впустить своих.

– Вы это видели? – поразился Гарлеу. – Они нас не узнали! Один из них – Акберт, старый гвардеец Сунифреда. Боже мой, они здесь!

Изембард подбежал к тяжелой двери и держал ее, не позволяя запереть изнутри.

– Никого не убивать! – приказал он своим.