Дан обнаружил у себя в руке армейскую флягу, обтянутую линялой тканью. Он так и не вернул ее владельцу. Что ж, самое время добавить. Дрянная пахучая жидкость застряла в глотке, но Дан усилием воли протолкнул ее в пищевод. В спазмах и судорогах алкоголь проник-таки в желудок, но порывался вернуться. Захрипев, Дан стиснул зубы.

– Реально говорю тебе, мужик, – услышал он, – на данный момент почти все члены Верховного совета задержаны. Члены, понял, да? Их держат, ха-ха. Реально держат! Короче, в тюрягу их всех сунули. Они хоть и члены реально, а их в тюрягу, ха-ха!

Лейтенант еще много чего говорил. Суть же сказанного заключалась в том, что он и его бойцы явились сюда, чтобы взять в плен главного преступника – ученого Афанасия Стерха, который придумал, как натравливать зомбаков на людей. А тут не только Афоня реально, но и друзья покойного Борисыча, пусть Аллах окружит его гуриями в джаннате[16].

– Стерха мы тебе, лейтенант, пока что отдать не можем.

– Но…

– Нужен он нам, лейтенант. Наш человек с ним побеседует, а потом решим как-нибудь. Зато… – Гурбан снял скатерть с Резника и выдернул кляп у него изо рта. – В качестве компенсации, так сказать. Нужен такой?

– Вот это сюрприз! – всплеснул руками татарин. – Берем, а то! Спасибо тебе, Гурбан. Реально удружил.

– Уроды! – Лицо Адольфа Резника пошло красными пятнами. – Ленинград станет центром новой империи, равной которой не было и не будет! Мы покорим весь мир! Это исторически неизбежно! Это наша миссия! Это моя миссия!

Глядя на разбушевавшегося генерала, Данила скривился. И этот маньяк командовал вооруженными силами одного из самых крупных острогов бывшей России?.. Доверившие ему такой ответственный пост либо не ведали, что творили, либо сами достойны смирительных рубашек и отдельных номеров с поролоновыми стенами. Если сравнивать Стерха и Резника, то первый – образец адекватности.

– Слыхали мы уже про империи ваши. Еще до Псидемии слыхали, – скривился Гурбан. – Если б не такие, как ты, Псидемии вообще бы не было. Сволочь…

– Да я! Я вас всех! – продолжал драть глотку министр. – Вы у меня вот где! Прихлопну – не замечу! Вы!..

Гурбан кивнул питерскому офицеру – мол, забирай его уже, тошно слушать эти бредни.

Яростные вопли Резника оборвались на полуслове, когда кулак лейтенанта врезался ему в живот. И потому во внезапно наступившей тишине голос официантки Светланы прозвучал особенно четко:

– Ой. А что тут происходит?

Все дружно уставились на девушку, держащую перед собой блестящее ведерко, из которого виднелось горлышко бутылки в золотистой фольге. Ашот, вмиг позабыв о своей новой пассии в бронежилете, чуть выдвинулся вперед и недобро воззрился на официантку, так цинично продинамившую его.

– Вы прошли, да? Я так рада! – Увидев «варягов», Светлана так искренне заулыбалась, что толстяк передумал на нее кричать. – Там, внизу, так жутко… Я не люблю туда ходить, а надо иногда, покушать стражам ношу.

– Накушались уже… – буркнул Ашот.

– Что? – Светлана растерянно захлопала ресницами, глядя на толстяка.

– Говорю, нету внизу больше стражей, зато другой дряни – во! – Он рубанул себя ребром ладони по кадыку.

– Они вырвались, да? Я слышала их вой, когда шла сюда. Охрана внизу побита вся, мертвые… А я все равно пошла, не то ведь упырь разозлится… – Поставив ведерко со льдом и бутылкой шампанского на стол, она обхватила себя руками. И только потом заметила коллегу, так и стоявшего у стола. На белоснежной рубахе молодого официанта ярко выделялись алые пятна. Ойкнув, Светлана кинулась к нему, запричитала: – Эрик, что с тобой упырь этот сделал?! Эрик!..

Но парень молчал. Его подвижности могла позавидовать гипсовая статуя – он только дышал и смотрел перед собой, что удивляло при наличии слизня на черепе. Паразит ведь обязан стимулировать выбросы норадреналина в присутствии людей.

– Помогите! Кто-нибудь помогите! – Светлана вцепилась в вилку, но выдернуть ее из столешницы силенок не хватило.

Желающих помочь не оказалось. И ленинградцы, и «варяги» не очень-то жаловали зомбаков, и лично отпускать на волю одного из них, пусть даже смирного, дураков не было.

– Ты! – Светлана вцепилась в локоть рядового Петрова. – Ты поможешь, я знаю!

Гурбан медленно кивнул ему – мол, действуй, прикроем. Татарин как-то сразу превратился из разговорчивого малого в боевого офицера, пропахшего порохом.

Петров развернул девушку так, чтобы не видела нацеленных на ее коллегу автоматов, а затем освободил парня от столовых инструментов.

И ничего не изменилось. Тот, кого Светлана назвала Эриком, чей топор пригодился «варягам» в подземелье, не пошевелился даже. Лицо его было бледным с прозеленью.

– Он потерял много крови, – сказал Петров, с опаской глядя на официанта. – И вообще он зомбак теперь.

Светлана сорвала с себя белый накрахмаленный передник, ловко разорвала его на полосы и этими импровизированными бинтами перевязала Эрику руки.

– Все будет хорошо, – шептала она, – потерпи, и все будет хорошо.

Дану стало жаль девчонку. Ничего хорошего с этим парнем уже не будет. Самое верное – пристрелить его, пока смирный.

Когда началась вся эта возня, Павел Сташев и Стерх, чтобы им никто не мешал, проследовали в секретный кабинет, располагавшийся, конечно, за дверью шкафа. Там Стерх похвастался своим оборудованием, но и только. Дан сопровождал их, в курсе. Ученые то ругались, то чуть ли не хохотали, забрасывая друг дружку такими хитросплетениями терминов, что у Дана разболелась голова… Надо надеяться, что отец склонит бывшего напарника к сотрудничеству, а уж там Стерх отдаст приказ зомбакам валить из Москвы.

Данила вернулся в зал. Рядовой Петров все еще стоял рядом с официантами и задумчиво поигрывал окровавленным ножом. Обернувшись, он посмотрел на Гурбана:

– Командир, разреши попробовать. Хуже-то все равно не будет.

Гурбан кивнул. Петров шагнул зомбаку за спину, вцепился в его не по-солдатски длинные волосы и дернул голову назад, будто хотел перерезать горло, в крайнем случае – снять скальп. Светлана вскрикнула, с кулаками кинулась на Петрова, но Ашот схватил ее сзади и оттащил в сторону, чтобы не мешала и, если что, не попала под пули.

Зомбак и не думал оказывать сопротивление. Он вел себя как баран, которого вот-вот разделают, разве что не блеял.

Рядовой Петров еще раз взглянул на Гурбана, и тот вновь кивнул – мол, давай уже, чего тянешь.

– Извините, Светлана, но так надо. – Петров занес нож.

– Сволочь! Подонок! Ненавижу! – Официантка извивалась в руках Ашота.

Петров воткнул нож. Светлана обмякла в отнюдь не страстных объятиях толстяка.