— Ребята, вы пугаете меня.

— Хорошо, — сказал Эдуард. — Нам нужны чистые полотенца или что-нибудь другое, чтобы зажать рану, но мы не можем давить так сильно, как при обычном ранении, чтобы остановить кровоток.

— Салфетки подойдут? — спросила Родина.

— Да, в зависимости от того, из чего они сделаны, — ответил Эдуард.

Она пошла обратно по коридору в поисках салфеток.

Он крикнул ей вслед:

— Если ты увидишь кого-нибудь из персонала, спроси, есть ли у них дежурный врач в отеле и находится ли он в отеле. Если врач находится на месте, то пришли его к нам. Если скорая помощь будет быстрее, чем врач, то пусть персонал вызовет ее.

— Я пойду с ней, — сказал Мика. Он поцеловал меня в щеку, а затем последовал за Родиной по коридору. Брэм последовал за ними, ни с кем не посоветовавшись. Он был тенью Мики, точка.

— Скорая помощь? — Сказал Питер. — Она воткнула мне в ногу ручку, а не лезвие. Если мне понадобятся швы, разве ты не можешь просто отвезти меня?

Эдуард полностью стянул с себя белую футболку, снова неожиданно демонстрируя большую часть своего тела. Он опустился на колени и осторожно наложил белую ткань на рану. Нам нужно было остановить кровотечение, но мы не хотели давить на этот осколок и делать так, чтобы он еще больше разорвал артерию. Белая футболка начала багроветь. Нога Питера дернулась, и футболка внезапно стала тяжелой от крови, как будто ее выплеснулось много в одно мгновение.

— Тебе было больно, когда я дотронулся до раны? — Спросил Эдуард.

— Не очень, но мне трудно держать ногу неподвижно.

Я встала на колено позади Натаниэля и положила ногу Питера себе на колено. Он выглядел смущенным.

— Тебе вовсе не обязательно это делать. Я уже был ранен гораздо сильнее, чем сейчас.

Он был прав. Я видела его в больнице после того, как его изрезал тигр-оборотень. Ему было шестнадцать, и это случилось, когда он спасал меня от этого тигра, пока тот пытался меня выпотрошить. Почему почти каждый раз, когда я видела Питера, с ним случалось что-то плохое?

— У тебя раны были больше, Питер, но если рана маленькая, это еще не значит, что она несерьезная, — сказал Эдуард. Это заставило меня взглянуть на футболку, которую он прижимал к ране. Она была почти полностью пропитана кровью. Это произошло быстро. Блядь.

Мика вернулся с охапкой красивых льняных салфеток и Брэмом.

— Родина еще раз пробует вызвать «скорую». Я подумал, что салфетки тебе понадобятся раньше. — Он посмотрел на мокрую футболку и просто протянул салфетки Эдуарду.

— Я могу держать их на своей ране, — сказал Питер.

— Просто сиди спокойно, Питер. Чем больше ты двигаешься, тем быстрее истекаешь кровью, — сказал Эдуард.

Донна просто стояла и таращилась во все глаза. Ее бесполезность начинала выводить меня из себя. Она что-то прошептала, а потом сказала громче:

— Это моя вина. Если бы я не сказала Дикси, этого бы не случилось.

Я была согласна с ней, потому опустила голову и посмотрела на ногу Питера в своих руках, это было странно, поэтому я посмотрела на широкую спину Натаниэля, стоящего на коленях прямо передо мной, а затем перевела взгляд на лицо Питера. Он был бледен; его карие глаза казались еще темнее, чем я знала, потому что его кожа была нехорошего цвета. Он был от природы смуглее, чем Эдуард или я, но в этот момент у нас обоих было заметно больше цвета. Я помолилась: пусть это будет просто шок и испуг, пусть он не побледнел от потери крови.

— Простите меня, Питер, Тед.

— Мама, я не могу поверить, что из всех людей ты рассказала именно Дикси. Она никогда и ни в чем не помогла бы тебе почувствовать себя лучше. Она из тех людей, которые все превращают в какую-то драму. Как, по-твоему, довериться ей было хорошей идеей?

— Я думала, она поймет, потому что муж ей тоже изменял.

Тогда я подняла на нее глаза. Мы все так сделали.

— Рэй — лживый сукин сын. — Сказал Питер. — У него нет девушек, у него есть просто связи.

Донна уставилась на него сверху вниз, выглядя потрясенной.

— Откуда ты это знаешь? Откуда ты все это знаешь?

— Потому что их сын Бенджи уже много лет занимается вместе со мной боевыми искусствами. Все думают, что дети ничего не понимают, но трудно не заметить, когда забирая нас со стоянки, папа Бенджи пах духами, и не теми, которые были у мамы Бенджи.

— Дикси сказала мне, что Рэй изменял ей пару раз, но поклялся, что перестал.

— Сейчас мы ездим на занятия сами, так что, может быть, он остановился с другими женщинами, но все дети в машине знали, что он трахался.

Она на автомате поправила его.

— Не говори, трахался, Питер.

— Неужели это действительно важнее того, что я тебе говорю?

— Нет, конечно, нет, но я не знала, что все так плохо.

— Потому что, когда ты видела Рэя на вечеринках, он был весь опрятный и презентабельный и оставался рядом с Дикси. Любой может притвориться, если он собирается на обед или ужин, мама. Кроме того, она была враждебно настроена к нему, и он знал, что она обо всем знает, но не остановился, и она не развелась с ним. Бенджи выбрал колледж за пределами штата, чтобы не иметь с этим дело.

Донна выглядела потрясенной до глубины души.

— Почему ты нам ничего не сказал?

— Сказать тебе что? Что отец Бенджи привез нас, пахнущий своим лосьоном после бритья, и забрал нас, пахнущий духами? Ты бы мне не поверила, пока я был маленьким, а к тому времени, когда я стал достаточно взрослым, чтобы объяснить тебе это, и ты могла бы мне поверить, я уже перестал пытаться тебе что-либо рассказывать. Кроме того, Бенджи было бы неловко, если бы ты попыталась поговорить об этом с его родителями, и ты бы не позволила мне ездить с ними. Ты бы рассказала об этом другим родителям, потому что считала бы это аморальным или дурным примером для детей. Ты бы постаралась сделать все лучше, а получилось бы только хуже. Как сегодня.

— Питер. — Сказал Эдуард, и одно это слово было для него своего рода предупреждением, чтобы он не забывал, что разговаривает с матерью.

Питер сердито посмотрел на него.

— Скажи мне, что я ошибаюсь. Скажи мне, что она не сделала бы именно этого.

Эдуард встретил тяжелый взгляд сына, но ничего не сказал. Он продолжал прижимать к ноге Питера