А тот, когда волшебница покинула его, притаился у люка, напряженно прислушиваясь к тому, что происходило внизу, готовый в любую минуту прийти на помощь Ориэлле. Похолодев от ужаса, прислушивался он к звукам незнакомой речи, а потом услышал шум, какой бывает при потасовке. Так как все внимание Шианната было приковано к тому, что происходило внизу, он не услышал хлопанья крыльев. Рука изгнанника уже потянулась к дверной ручке, когда его ударили сзади чем-то тяжелым, и он упал. Чьи-то руки вцепились в него, а потом он увидел блеснувшее в лунном свете лезвие. Вскрикнув от боли, ибо когтистая рука сдавила ему горло, Шианнат покатился по крыше, пытаясь сбросить врага. Ему удалось отбить нож, направленный в грудь. Изловчившись, ксандимец дотянулся до глаз своего врага и впился в них ногтями. С воплем крылатый воин отпустил Шианната и схватился за лицо. Тот хотел было с размаху ударить воина, но поскользнулся, и удар его не попал в цель. Однако противник еще не пришел в себя, и Шианнат, сохранивший равновесие, успел заметить на крыше упавший нож крылатого воина. Быстро схватив нож, ксандимец нанес врагу удар.

Издав еще один страшный вопль, крылатый противник Шианната зашатался и сорвался вниз. Ксандимец бросился к парапету, — чтобы взглянуть, что делается внизу, и тут же понял свою ошибку, но слишком поздно: черная тень закрыла луну… Крылатый воин был не один!

* * *

Для Ориэллы не существовало ничего, кроме боли. Ей чудилось, что она брошена в океан страданий и отчаянно старается не утонуть. Она кричала от боли, и наконец волны этого океана выносили ее на берег — но лишь для того, чтобы вскоре швырнуть обратно, и муки ее возобновлялись. Только голос Нэрени связывал ее с действительностью — она успокаивала волшебницу и давала ей советы — и еще горящие глаза Миафана, чье присутствие Ориэлла ощущала даже сейчас и который казался ей грозовой тучей над красным морем боли. Когда сознание ее ненадолго прояснялось, она, видела, словно во сне, нож в его руке; он ждал, когда родится ребенок.

Роды у магов никогда не бывали легкими, а этот ребенок, видно, и вовсе не хотел появляться на свет. Душа его чувствовала ужас, овладевший матерью, и со всем упрямством, свойственным Волшебному Народу, он противился своей судьбе.

Сквозь боль волшебница снова услышала голос Нэрени:

— Ориэлла, умоляю тебя, тужься!… — Несколько пощечин привели ее в чувство, и волшебница увидела бледное лицо Нэрени, склонившейся над ней.

— Ориэлла, ты должна помочь ему, помочь появиться на свет, иначе вы оба погибнете! Ориэлла отвернулась.

— Нет, — еле слышно ответила она. — Только не ради Миафана. Я не хочу. — Дух волшебницы покинул ее тело, улетев от океана боли в темное пространство, туда, где должен быть Форрал. Он всегда помогал ей, утешал ее…

— Форрал! — закричала она в отчаянии. — Форрал!.. Ей показалось, что где-то впереди она услышала ответный крик.., или это было эхо? Ориэлла бросилась на этот слабый звук, но черная тень преградила ей дорогу.

— Здесь искать его тебе нельзя. Это запрещено. Похолодев, Ориэлла узнала глухой, жуткий голос Владыки Мертвых.

— Пусти меня к нему! — закричала она, тщетно пытаясь пробиться сквозь тьму.

— Ориэлла, вернись! — В голосе Владыки звучала непреклонность, но злобы в нем не было. — Сейчас не твой черед, и еще не пришел черед твоего ребенка. Возвращайся, храбрая женщина, возвращайся и рожай.

Это были последние слова, которые она услышала перед тем, как провалиться во тьму.

* * *

…Язур лихорадочно искал способ спасти Шианната. И тут он услышал страшный вопль — один из крылатых врагов сорвался с крыши и упал на снег. Но не успел казалимец вздохнуть с облегчением, как за его спиной раздался пронзительный вой. Стая волков выскочила из леса и бросилась на поляну. Их привлек запах крови. Язур с ужасом подумал о своей кобыле, но оказалось, что у голодных тварей и без того есть чем поживиться. Стая разделилась. Одни набросились на труп крылатого воина, других же привлекли выпавшие из узла с провизией большие куски оленины. Язур увидел, что в башне зажегся свет, затем дверь открылась — и тут же поспешно закрылась снова. Воин усмехнулся. Значит, охранники не желают иметь дело с волчьей стаей? Это дает ему возможность…

Но его торжество тут же угасло: сверху, из башни, донесся полный страдания женский крик. Это же Ориэлла! Забыв о Шианнате, Язур ударил кобылу каблуками в бока так, что она вылетела на поляну и галопом понеслась к башне. Преследуемый по пятам разъяренными волками, Язур на полном скаку направил Искальду прямо на дверь… Ветхая древесина раскололась, и они влетели внутрь. Язур едва успел пригнуться, чтобы не удариться головой о притолоку. А вслед за ними внутрь башни бросились голодные волки, сметая все на своем пути. Язур обнажил меч, спешился и, не обращая внимания на боль в ноге, обрушился на ошеломленных волков, пробивая дорогу к лестнице. Но казалимец заметил, что серые твари тоже прыгают на ступеньки, и проклял свое бессилие. Волки могли добраться до Ориэллы раньше его!

* * *

И вновь волшебница погрузилась в океан боли. На секунду она вернулась к действительности, услышав внизу громкие вопли испуганных людей — вопли, перекрываемые волчьим воем, и в этот момент боль достигла высшей точки — и внезапно отступила. Обессиленная и изнуренная, Ориэлла затихла.., и откуда-то издалека донесся крик Нэрени:

— Мальчик!

Но сразу же вслед за этим женщина завопила от страха, а Миафан разразился бранью. Волшебница открыла глаза и увидела волков, ворвавшихся в комнату. И тут же башню озарила вспышка темного пламени, свидетельствующего о перерождении.

Испуганные звери замерли на месте. Нэрени завопила снова и, словно обжегшись, поспешно опустила ребенка на подстилку из шкур. Миафан, отвлеченный было появлением волков, повернулся к постели несчастного новорожденного и уже занес нож…

И тут Ориэлла сообразила, что она наконец свободна. Получив долгожданную возможность вновь пустить в ход волшебство, она немедленно воспользовалась ею — и отдала мысленный приказ стае. Подчиняясь ее велению, волк-вожак бросился на человека с телом принца и в мгновение ока повалил его. Нож полетел на пол, и остальные волки вслед за вожаком кинулись на свою жертву. Ориэлла успела в последний раз бросить взгляд на лицо Харина и увидела выражение ужаса в его глазах — истинных глазах принца. С яростным воплем бесплотный дух Миафана покинул комнату, как только волк вцепился зубами в горло Харина. Вопли внизу постепенно затихали: оставшиеся там волки расправлялись с теми, кто сторожил Ориэллу.

Нэрени рыдала в углу, закрыв лицо руками.

Волшебница, потрясенная всем, что произошло у нее на глазах, с трудом встала. Теперь у нее было только одно желание: увидеть, выжил ли ребенок Форрала после ужасных родов. Едва дыша, она приподняла шкуры — и вопль отчаяния вырвался из ее груди.

Ориэлла не могла, не хотела верить своим глазам. Все вокруг помутилось, и она упала без чувств, вновь провалившись в темную пустоту.