Джо кивнул.

— Я знаю.

— Это кресло Софи.

Одна из женщин указала на откидное кресло, которое стояло ближе всех к окну. Несколько плюшевых животных были прислонены к его спинке.

— Все дети принесли сюда плюшевые игрушки, ну, знаете, для Софи, когда она вернется. Я полагаю, мы потом подарим их больнице или что-то вроде этого, но пока что нам нравится, что они лежат там как напоминание о ней.

Джо смог лишь опять кивнуть; он, казалось, потерял свой голос. Он представил, как Софи сидела в этом кресле, подсоединенная к капельнице так, как и остальные дети, и храбро выносила еще одну муку для ее хрупкого и ненадежного тела.

Он оглянулся и посмотрел на троих мальчиков и одну девочку. Двое мальчиков улыбнулись ему. Еще один читал журнал, в то время как маленькая девочка раскрашивала разукрашку. Джо знал, что все они выглядят гораздо моложе своих лет, но у них, по крайней мере, были розовые щечки и горящие глаза.

И благодаря Лукасу Трауэллу у них были все основания надеяться.

Джо нужно было побыть одному.

Выйдя из офиса Шеффера, он сразу же поехал домой. Внизу, в гостиной, он сделал себе коктейль, даже несмотря на то, что день еще только начинался, а он не был любителем выпить. Впрочем, в данный момент он чувствовал в этом необходимость.

Видеокассеты, которые дала ему Жаннин, лежали на журнальном столике; он взял наугад одну из них и вставил в видеомагнитофон, затем сел ссутулившись на диван и нажал кнопку проигрывания на пульте управления. На экране появилась картинка с изображением больничной комнаты, вдоль стен которой стояли откидные кресла, и ему понадобилось лишь мгновение, чтобы по этой обстановке узнать комнату, которую он посетил часом раньше: комнату для принятия Гербалины. Но в этом фильме кресла были пустыми, а в комнате царила тишина. Затем он услышал голоса, и объектив камеры переместился в направлении длинного пустого коридора.

В коридоре появилась рыжеволосая медсестра; она вела Жаннин, Лукаса и Софи в комнату для приема Гербалины. Жаннин держала Софи за руку, а Лукас придерживал за локоть Жаннин. В другой руке, той, на которой был браслет, Лукас нес пластиковый пакет из бакалейной лавки.

— Видишь камеру, Софи? — сказала медсестра, указывая прямо перед собой. — Ты одна из наших первых пациентов, так что мы снимаем о тебе небольшое кино.

Камера сфокусировалась на Софи.

Софи.

О Боже! Такая крохотная и бледная. Она выглядела оплывшей и больной. Джо уже практически забыл, насколько больной она выглядела до того, как начала принимать Гербалину. Она крепко сжимала руку Жаннин, и испуганный взгляд ее огромных глаз, казалось, спрашивал: какую еще пытку придется мне пережить?

— Не нужно бояться, Софи, — Жаннин, кажется, прекрасно знала о тревоге своей дочери. — Сегодня ты здесь просто с визитом, и Джина объяснит тебе все, что они будут делать. А затем мы сможем вернуться сюда завтра, чтобы ты первый раз приняла свое лекарство.

— Тут будут еще и другие дети, не правда ли? — спросил Лукас медсестру так, будто он не знал об этом.

— Правильно. Завтра здесь будет еще шестеро детей. Так что вы сможете поболтать и посмеяться вместе, а также посмотреть какие-нибудь мультики на вон том экране.

Камера проследила за взглядом Софи, устремленным на большой экран телевизора в углу комнаты, но вид этого телевизора никак не изменил подозрительного выражения ее лица.

— Почему бы тебе не выбрать кресло, на котором ты хотела бы сидеть завтра? — предложила Джина. — Тогда мы зарезервируем его для тебя, и оно будет твоим креслом каждый раз, когда ты будешь сюда приходить.

— Сколько раз? — спросила Софи.

— Каждый понедельник и четверг, — сказала Жаннин. — Дважды в неделю.

— Я не хочу так часто сюда приходить, — сказала Софи. Она все еще держалась за руку Жаннин, прильнув к ней. — Пожалуйста, мам, — попросила она.

— Софи, — Лукас сел на одно из откидных кресел так, чтобы быть на одном уровне с ней, — у них есть тут кое-что под названием Гербалина, — сказал он, — и твоя мама и доктор, который тут работает, считают, что это лекарство поможет тебе чувствовать себя намного, намного лучше. Тебе не придется так часто терпеть диализ. И ты, вероятно, сможешь опять ходить в школу, правда? — Лукас посмотрел на медсестру в ожидании подтверждения, и Джо подумал, как это было нелепо. Но Лукас правильно делал, изображая ради хитрости ничего не знающего.

— Да, он прав, Софи, — сказала Джина. — Мы думаем, Гербалина изменит твою жизнь. А теперь скажи, на каком кресле ты хотела бы сидеть?

Софи посмотрела на каждое кресло, а потом указала на кресло рядом с тем, на котором сидел Лукас.

— Запрыгивай на него, — сказала Джина, и Софи неохотно отпустила руку Жаннин, чтобы забраться на огромное кресло. Она казалась такой хрупкой, такой душераздирающе маленькой и уязвимой в этом большом кресле, что Джо пришлось нажать на паузу на минуту, чтобы вернуть контроль над своими эмоциями.

— Теперь ты сможешь либо сидеть вот так, либо отклониться чуть-чуть. Как тебе будет удобно, — сказала Джина, как только Джо продолжил смотреть видеозапись. — Затем я вставлю иголку в вену в твоей руке и…

— Нет! — Софи прижала руку к телу.

— Тебе уже вставляли так иголки до этого, дорогая, — сказала Жаннин. — Ты же знаешь, что это не так уж и страшно.

— Нет, — повторила Софи. — Больше никаких иголок.

— Гербалина — это жидкость, — сказала Джина. — Она похожа на воду. Ее наливают в пластиковый мешочек. Чтобы она попала из мешочка в твое тело, нам нужно пропустить ее через трубку и в твою вену через иголку. Больно будет только какую-то долю секунды.

— Мамочка… — Софи потянулась к Жаннин, и беспомощность в ее глазах просто разрывала сердце Джо.

Он также понимал и чувства Жаннин, зная, как тяжело ей было заставлять Софи выносить еще один вид пытки. Ей, должно быть, было особенно тяжело в случае с Гербалиной, когда она имела дело с таким неизвестным лечением и непонятно каким результатом — плюс ярость родителей и бывшего мужа.

— Софи, — сказал Лукас, — у меня есть кое-что для тебя.

Софи повернулась к нему. В ее глазах было неподдельное доверие, и Джо понял, что Жаннин была не единственной женщиной Донохью, которая влюбилась в садовника.

Лукас запустил руку в пакет из бакалейной лавки, который он принес с собой, и вытащил какое-то растение. Он положил его на колени Софи, и Джо приблизился к телевизору, чтобы лучше рассмотреть зелено-персиковый цветок. Он был похож на цветок с семенами с тюльпанного тополя, но Джо не был уверен.

— Что это? — спросила Софи.

— Это цветок с дерева мужества, — произнес Лукас с каким-то благоговением в голосе. — Он особенный, волшебный.