Мое тело напряглось от ее признания. Любовь была опасной вещью, тем, что ставило на колени самых стойких бойцов. Слабость это то, чего я не могу себе позволить, если хочу оставаться на стороне Римо. Но любовь это не выбор. Это было похоже на пытку. Что-то случилось с тобой, и ты не мог этого остановить. Это была единственная пытка, перед которой я не мог устоять.

Я убрал с ее лица мокрый от пота локон, удивляясь, как она могла пролить слезу на непроницаемый фасад, который я построил с тех пор, как отец бросил меня. Она, с ее приводящей в бешенство наивностью, ее застенчивой улыбкой. В своей жизни я видел, как люди, о которых я заботился, покидали меня один за другим. Я поклялся себе никогда никого не впускать в свое сердце. А теперь Леона все изменила.

— Твое выражение лица немного тревожит меня. Что происходит?

Я раздраженно покачал головой. Я уже давно никого не боялся, а теперь веду себя как гребаная киска.

— Черт, — выдохнул я. — Я люблю тебя.

Она сделала маленький шаг назад, удивление отразилось на ее красивом лице.

— Я не думала, что ты это скажешь.

— Ты не думала, что я люблю тебя?

Она засмеялась, затем снова втиснулась между моих ног, притягивая нас ближе и посылая укол боли через мое тело от движения, но мне было все равно. Если бы я не думал, что это может засунуть одно из моих сломанных ребер в легкие, я бы трахнул ее прямо сейчас. Нет, занимался с ней любовью, помоги мне Бог.

— После того, как ты согласился на смертельный бой, я была уверена, что ты любишь меня, — сказала она с легкой улыбкой. — Но я не думала, что ты признаешься в этом.

Иногда я забывал, как хорошо она меня знала. То, что она все еще хотела быть со мной, наполнило мое сердце странным чувством комфорта, но в то же время глубоким страхом, которого я не испытывал долгое время. Мысль о смертельном бое с Римо не пугало меня, смерть и боль не пугали, но любовь Леоны и моя любовь к ней пугали меня до усрачки. Но с этим мне придется смириться, потому что Леона никуда не денется, и я не перестану любить ее.

ГЛАВА 26

ЛЕОНА

Синяки и порезы Фабиано зажили. Арена Роджера была отремонтирована, но я больше не работала там. Фабиано этого не хотел. Ведь теперь я официально его девушка. Даже моя мать, наконец, перестала продавать свое тело, потому что ей больше не нужно было этого делать. Она получила свой кристалл от Фабиано. У Каморры было более чем достаточно токсичных веществ. Это не то, чего я хотела для нее. Я все еще хотела, чтобы она перестала принимать наркотики вообще, но это все, что я могла сделать для нее. Остальное было ее выбором.

Внезапно люди стали относиться ко мне по-другому. При всем уважении, не из-за того, кем я была, а из-за того, кому я принадлежала: силовику Каморры.

Это было приятно в некотором отношении, но я все равно предпочла бы, чтобы люди уважали меня за мои собственные достижения. Возможно, когда-нибудь.

Я тихо сидела рядом с Фабиано, наблюдая, как Нино Фальконе уничтожает своего противника в боевой клетке. Римо сидел за тем же столом, но я предпочла не обращать на него внимания. Он был вежлив со мной с тех пор, как бился насмерть. А я, в свою очередь, относилась к нему с уважением, как к Капо. Я делала это ради Фабиано, и потому что не была склонна к самоубийству. Но он мне никогда не понравится. В нем осталось слишком мало человечности, если она вообще была. Его братья тоже сидели за столом. Савио, который свистел всякий раз, когда его брат наносил удар, и Адамо, который, казалось, погрузился в себя, ни разу не взглянул на клетку.

Фабиано провел рукой по моему бедру, напугав меня. Мои глаза встретились с его, затем быстро осмотрели наше окружение. Люди были загипнотизированы боем и не обращали внимания на то, что происходило под нашим столом. Фабиано тоже переключил внимание на бой, но продолжал гладить меня по внутренней стороне бедра. Нино швырнул противника в клетку, и зал взорвался аплодисментами.

Фабиано просунул руку мне под трусики, обнаружив, что я возбуждена, как обычно, когда он прикасался ко мне. Он наклонился, его горячее дыхание коснулось моего уха.

— Надеюсь, это не из-за Нино, — хрипло сказал он. — я закатила глаза. — Сегодня я собираюсь трахнуть тебя в этой клетке.

Он просунул палец между моих складок, и мне пришлось подавить стон.

Римо перевел взгляд на меня, и я быстро сомкнула ноги, заставив Фабиано убрать руку. Он ухмыльнулся, затем прокомментировал движение Нино с его ногой, как будто ничего не произошло.

С громким треском Нино сломал противнику руку. Адамо резко отодвинул стул и встал с дикими глазами, затем повернулся и поспешил к выходу. Не знаю почему, но я отодвинула свой стул и последовала за ним. Он был Фальконе. Брату Римо тоже было всего тринадцать. И он явно плохо справлялся с тем, что произошло за последние пару недель.

Я догнала его на стоянке, его рука лежала на дверце гладкого красного «форда-мустанга».

— Твоя машина? — шутливо спросила я.

— Римо, — сказал Адамо, вертя в пальцах ключи от машины.

— Он позволяет тебе водить?

Я сомневалась, что кто-то позволит тринадцатилетнему подростку водить машину по Вегасу, но Римо не играл по правилам. Адамо сердито посмотрел на меня.

— Нет, скорее всего, он надерет мне задницу. Я украл ключ.

— Оооо. — он все еще смотрел на меня, все еще крутил ключ, как будто ему нужна была малейшая причина, чтобы остаться. Я сделала шаг вперед. — Мне не нравится бои в клетке. Слишком жестоко.

— Не так жестоко, как в реальной жизни.

Жизнь толпы. Его жизнь, а теперь и моя.

— Мне снятся эти бои. — а за несколько часов до этого страх перед смертельной схваткой.

Он посмотрел на ключ в руке.

— Я в кого-то стрелял.

— Я знаю, — тихо сказала я и сделала еще один шаг вперед. Я легонько положила руку ему на предплечье. Он поднял глаза. Всего тринадцать, и они уже выглядели измученными. — Это была самооборона.

— Так будет не всегда. Я Фальконе. Скоро я буду членом Каморры.

— Правда. Но кто сказал, что тебе придется причинять людям боль? Ты мог бы участвовать в уличных гонках. Это большая часть бизнеса,